— Неужели вы нуждаетесь в рекомендациях психолога? Судя потому, как вы умудрились попасть в наш институт, они вам ни к чему.

— Нет, конечно. Слава богу, с психикой у меня все в порядке.Я о другом. Перед тем как с вами встретиться, я узнал, что вы получаете околочетырех тысяч рублей. Плюс надбавка за звание. Итого — примерно сто семьдесят —двести долларов. Как вы умудряетесь жить на такие деньги, я даже себе непредставляю. Хотя говорят, что вы несколько лет работали за границей. Очевидно,старые накопления?

— Если вы будете хамить, вам придется отсюда уйти.

— Извините, я не хотел вас обидеть. Это не входило в моипланы. Я просто привел известные нам факты, перед тем как начать наш разговор.Если вы разрешите, я уточню еще несколько моментов. Говорят, что вы знаетеиностранные языки?

— Но если я работала за рубежом, значит — знаю.

— Можно узнать, какие?

— Английский, испанский, — она не стала говорить, что знаетфранцузский. Это был перебор. Обычный кандидат наук, даже работающий в закрытоминституте, не обязательно знает три языка.

— Прекрасно, — кивнул Кудлин, — вы работали за рубежом?

— Да. Вы можете объяснить, что означает этот допрос?

— Последние два вопроса. У вас есть сын и вы живете одна?Все верно?

— Я не буду отвечать больше на ваши вопросы, пока вы необъясните мне, что происходит.

— Извините еще раз. Дело в том, что я уполномочен предложитьвам работу. Достаточно интересную, перспективную, хорошо оплачиваемую. Фирменужна молодая женщина, знающая языки. Вы нам подходите.

— Насчет «молодой» — я оценила ваш комплимент. Насчет работы— ничего не поняла.

— Я работаю в банке «Армада». Это один из самых крупныхбанков страны. Нам нужны специалисты в области рекламы и для пресс-службы.

— Я не разбираюсь в рекламе, — строго ответила Марина, — ине собираюсь работать в вашем банке. Думаю, что вы ошиблись.

— Не торопитесь, — не смутился ее отказом Кудлин, — вы ещене знаете, что именно вам предлагают. Я представляю, что значит сидеть в этойкомнате после того, как вы побывали в Мадриде или Париже. И не представляю, какможно жить на двести долларов. Но я хотел бы предложить вам совсем другуюработу. Более соответствующую вашим интересам, темпераменту. И по вашейспециальности. Вы ведь кандидат психологических наук?

Это был самый важный момент в разговоре. Имя Добронравовойдолжно было прозвучать как можно естественнее. Она это понимала.

— Да. Но я защищалась достаточно давно. Так давно, чтоуспела много позабыть.

— Вы готовили диссертацию в университете?

— Вы это тоже узнали? Я начинаю подозревать, что вы измилиции или из КГБ.

— Сейчас нет КГБ, — напомнил Кудлин, — а в университете уменя есть знакомые. Как раз по вашей специальности. Поэтому я и спрашиваю. Коговы знаете по университету?

— Многих. — Она начала вспоминать, понимая, как важно неназвать Добронравову первой. Ей даже пришлось вспомнить заместителя декана, ещенесколько человек и лишь потом назвать Елизавету Алексеевну.

При упоминании ее фамилии Кудлин вздрогнул. Он ощутимовздрогнул и, изумленно взглянув на Чернышеву, переспросил:

— Вы знакомы с Елизаветой Алексеевной?

— С Добронравовой? Знакома, и много лет. А почему выспрашиваете?

— Это судьба, — даже не стал скрывать своей радости Кудлин,— вы как раз тот человек, которого мы долго искали. Вот моя карточка. Я вас ждузавтра утром у себя в офисе. В десять часов утра.

— Я завтра работаю, — напомнила она.

— Вы можете отпроситься. — Кудлин взглянул на часы. Он явноторопился и не хотел этого скрывать. Теперь нужно было наносить последнийштрих. Когда ее собеседник поднялся, она вдруг сказала:

— Я вспомнила, где вас видела. Мы встречались в больнице. Выстояли в коридоре и кого-то ждали. В реанимации.

— Правильно, — удовлетворенно сказал Кудлин. Он взглянул нанее: — У вас прекрасная память, Марина Владимировна. Обязательно приходитезавтра. Я не хочу ничего заранее обещать, но, если все будет нормально, выбудете получать гораздо более достойную зарплату.

— Меня еще никогда не покупали, — медленно произнесла она,поднимаясь со своего места.

— Не нужно, — поднял он руку, — я вас не покупаю. Я простопредлагаю именно ту цену, которую могу дать. Спрос определяет предложение. Мывсе продаемся или покупаемся. Таковы правила игры. До свидания.

Он повернулся и вышел из кабинета, мягко закрыв дверь. Онамедленно опустилась в свое кресло. Предстояло осмыслить состоявшийся разговор ивечером встретиться с Циннером. Она не сомневалась, что пленка с разговоромбудет передана Циннеру сегодня же. Марина взглянула на лампу. Интересно, какЦиннер отреагирует на этот разговор. Кажется, она все сделала правильно. ХотяЦиннеру трудно угодить. Ей очень хотелось уйти из кабинета прямо сейчас. Но онапонимала, что это невозможно. И поэтому отсидела весь рабочий день в своемкабинете, заставляя себя не думать о вечернем разговоре с Циннером.

И даже выйдя из института, она спокойно села в свою машину ипоехала в сторону дома, проверяя по дороге возможность наблюдения. Онаоказалась права. Два автомобиля, сменяя друг друга, следили за ней. Очевидно,Кудлин решил подстраховаться. Он хотел выяснить, куда именно она поедет сразупосле работы. Но она доехала до дома, оставила машину на стоянке. Больше всегоона опасалась появления Андрея у ее дома, тогда им заинтересуются и наблюдателиКудлина. Но его рядом с домом не оказалось. Это ее удивило и обрадовало, хотявозможно, что где-то в глубине души она была разочарована. Но Андрея нигде небыло.

Войдя в подъезд, она поднялась до своей квартиры, открыладвери и, войдя в гостиную, в удивлении замерла. На диване сидел Циннер. Онрассматривал какой-то журнал. Заметив вошедшую, он кивнул ей так, словно сиделу себя в кабинете.

Кудлин не мог скрыть своей радости. В последние дниРашковский был вне себя от нетерпения, постоянно подстегивая своегозаместителя. После похищения Форина начались повальные обыски в домахруководителей «Армады». Сотрудники ФСБ даже не пытались скрыть вполнеобоснованных подозрений по поводу похищения Форина.

Кудлин сел в автомобиль и приказал водителю срочно отвезтиего в центральный офис. По дороге он позвонил Рашковскому.

— Валентин, это говорит Леня, — торопливо сказал Кудлин, — яузнал насчет женщины, о которой ты просил.

— Долго узнавал, — раздраженно пробормотал в ответРашковский, — позвони мне попозже, я сейчас занят.