— Вам звонили из Министерства финансов, — сообщила она, —говорят, что…

— Пошли они все… — Рашковский отмахнулся от Лиды.

Циннер сидел на диване. Он дождался, пока Марина закрыладверь, и только тогда, не поднимаясь, кивнул ей в знак приветствия.

— За вами следили, — невозмутимо произнес Циннер.

— Я это заметила. Действовали нагло и непрофессионально. Носледили довольно плотно.

— Мы так и думали. Кудлин человек достаточно осторожный,хотя его неожиданное появление у вас в институте явно не входило в наши планы.

— Вы уже выяснили, как он сумел попасть в институт?

— Он вышел на заместителя директора, брат которого работаетв одном из филиалов «Армады». Это, конечно, нарушение, но, когда утром Кудлинпоявился у ворот института вместе с братом заместителя директора, им выписалиспециальные пропуска.

— Он гениальный человек, — с отвращением заметила Марина,сбрасывая туфли. Она оставила плащ на вешалке, прошла в комнату и села в креслорядом с диваном.

— Он очень опасный человек, — заметил Циннер. — Вы знаете,конечно, что рядом с Рашковским всегда два самых близких человека — это Кудлини Фомичев. Они крайне опасные люди, причем один стоит другого. Кудлин настоящиймастер провокаций, а Фомичев не верит никому, даже самому Рашковскому. Выдолжны все время помнить об этих соперниках.

— «Сладкая парочка», — поморщилась она, — я понимаю.

— Вас будут проверять еще много раз, — продолжал Циннер, —вы видите, как действует Кудлин. Даже мы не могли предположить подобный визит.Его, конечно, торопит Рашковский, без Карпотиной ему очень сложно.

— Почему она все-таки ушла? Неужели только из-занапряженного графика работы?

— Этого мы пока не знаем, а выяснять не торопимся. Если онисохранили хорошие отношения, то о нашем визите к ней сразу узнает Рашковский, аэто — крах всей операции.

— Я понимаю…

— Мы проанализировали ваш разговор. В целом вы неплохопровели беседу с Кудлиным, особенно хорошо прошло с Добронравовой. Это былсильный ход. Кстати, он уже успел позвонить Рашковскому и рассказать про вас. Атот, в свою очередь, перезвонил Елизавете Алексеевне. Мы сумели записать два ихразговора. Я принес кассету, вы можете прослушать оба разговора. Судя по всему,Кудлин предложит вам работать на Рашковского. Но не надейтесь так быстропопасть сразу к Валентину Давидовичу. Вас будут проверять. Много раз проверять.Всегда помните об этом. Одна ошибка, и мы не успеем вам помочь.

— Не забывайте, Циннер, что я не двадцатилетняя девочка.

— Я помню. Именно поэтому я взываю к чувству вашего разума,полковник Чернышева. Вам нужно быть готовой к любой неожиданности. Очень хорошовы напомнили ему, где именно вы виделись. Это произвело впечатление. Вы сделаливсе как нужно. Не сразу его вспомнили, а именно в конце разговора. То есть увас хорошая память на лица, но все же — для вас встреча рядовая. В общем, все кместу.

— Наконец вы меня похвалили.

— Я вас не хвалил. Я просто высказываю свою точку зрения насостоявшийся разговор. Профессиональную точку зрения, Марина Владимировна. Унас есть серьезные подозрения, что они захотят проверить вашу легенду еще многораз. В том числе и вашего сына.

— Только не это, — попросила она, — я бы не хотела еговпутывать.

— Мы тоже. Но они наверняка станут расспрашивать вас о сыне.Нам очень не хотелось бы впутывать его в эту операцию. Поэтому в Сорбоннепоявится другой студент, якобы ваш сын. Можно ожидать любой провокации, поэтомумы решили каким-то образом подстраховаться. Вам нужно будет познакомиться с«вашим сыном». Он похож на вашего настоящего сына, хотя старше его на четырегода. Вы можете с ним обговорить некоторые детали.

— Где он находится?

— В соседней квартире. Когда я уйду, вы можете пригласитьего сюда и поговорить. Очень толковый молодой человек. Кстати, у него бабушкафранцуженка. У вас не было в роду французов?

Она покраснела. Не стоило говорить Циннеру, кто именно былотцом ее ребенка.

— Он сотрудник милиции?

— Он учится в Волгоградской школе милиции.

— Хорошо, — кивнула она, — мне тоже кажется, что так будетправильно.

— У меня есть список вопросов, которые вы должны с нимобсудить, — сообщил Циннер, — я оставлю их вместе с кассетой. Вам придетсясегодня ночью много поработать.

— Ничего страшного. Надеюсь, вы не станете советовать, какмне одеться на встречу с Кудлиным.

— Желательно строгий брючный костюм. Он абсолютно равнодушенк женщинам и поэтому должен видеть перед собой просто делового партнера.Поэтому минимум косметики, минимум макияжа.

— Учту, — устало кивнула она.

— Вас что-то волнует? — неожиданно спросил он. — Я чувствую,что вас что-то волнует. Или вас беспокоит предстоящая встреча с Кудлиным?

— Нет, конечно. Я боялась, что Андрей будет ждать меня и егомогут заметить. Почему его нет?

— Вы же сами хотели, чтобы его больше здесь не было.

— Это вы его убрали? — заметно волнуясь, спросила она.

— Если вы могли подумать об этом, значит, подобные мысли имне могли прийти в голову. Я тоже подумал об этом настойчивом молодом человеке.Ведь он мог испортить нам всю игру. Представляете, что может подумать Рашковский,если ему расскажут о столь юном воздыхателе. Он решит, что вы содержитеальфонса.

— Вы же прекрасно знаете, что это не так.

— Верно. Но я не Рашковский.

— Куда вы убрали мальчика?

— Он не мальчик. Он молодой человек. Не волнуйтесь, с нимничего не случилось. Просто его на сегодня убрали отсюда. Нет, это сделали немы. Его позвали в университет. Там возникли какие-то проблемы.

— Это ваша работа?

— А вы хотели, чтобы он остался здесь и его убирали спомощью переодетых сотрудников милиции? Вам нравится, когда его бьют?

— Он опять приходил?

— А вы как думаете? — Циннер вздохнул. — Вы напрасно меня непослушали. Вы относитесь к этому слишком серьезно. Вообще у вас в страненепонятное отношение к сексу. Или безумные оргии, или непонятное, как этопо-русски, ханжество. Я правильно употребил это слово?

— По-вашему, я ханжа?

— Не обижайтесь. Может, я недостаточно хорошо владею русскимязыком. Но я действительно не понимаю, почему вы так настойчиво отвергаетемолодого человека. Одинокая женщина… Ну, ладно. Хотя проблема Камышева всеравно остается. Мы попросим его отца вызвать парня в Аргентину. Хотя бы намесяц. Так будет спокойнее для всех нас.