и его сторонники поднялись по стенам города, заявляя в освященной веками манере, что они верные подданные молодого короля и хотят лишь заседать в парламенте, как их предки. Внизу главной улицы Эдинбурга Королевская миля у Холирудского дворца Маргарита с сыном поспешно собрала подходящий отряд и, под унылое блеяние английского посла о ее «упрямстве», приказала навести пушки на собственного супруга. По приказу молодого короля Ангус и его соратники отступили. Маргарита с сыном прошли в факельной процессии вверх в надежный Эдинбургский замок, откуда королева отправила категорическое требование, чтобы ее брат в Англии не вмешивался во внутренние дела Шотландии.

Парламент утвердил ее регентом, но так как Маргарита Тюдор теперь демонстрировала неженское сопротивление, ее не ждало ничего хорошего. В первые месяцы 1525 года Маргарита еще более непреклонно добивалась развода с Ангусом. Она игнорировала все протесты брата о том, что супружество «освящено Богом». К тому же теперь она влюбилась в Генри Стюарта, молодого человека из королевского двора на 11 лет моложе ее, но произведенного из королевского резчика по дереву в капитаны гвардии. Послание Генриха VIII заставило ее рыдать в течение часа, что такого «никогда не писали знатной женщине». Тем летом она согласилась сделать вид, что примирилась с Ангусом, но когда парламент снова открылся и король с матерью возглавляли процессию, а Ангус нес корону, примерно 2000 членов клана Ангуса бродили за стенами Эдинбурга под прицелом пушек Маргариты.

Заключили сделку, по которой четыре стороны – Ангус и три других вельможи – будут по очереди опекать молодого короля. Однако в конце 1525 года после своего трехмесячного срока Ангус отказался передать мальчика. Якова заставили написать официальное письмо, что он хочет остаться под опекой отчима, но ему удалось тайно послать другое, в котором мальчик умолял мать спасти его. Маргарита собрала армию и поскакала в Эдинбург, но Ангус вышел из города, держа Якова рядом с собой, и ее солдаты не осмелились стрелять по «персоне своего государя».

Якову V пришлось провести следующие два с половиной года в условиях, по словам его матери, вежливого плена, все попытки освободить короля не достигали цели. Разве несправедливо говорить, что в Шотландии игра находилась в руках мужчин? Маргарита принадлежала к королевскому роду, старалась настаивать на правах королевы, пробивала себе дорогу после поражения за поражением. Она столкнулась с невероятно сложной ситуацией в Шотландии, но ее решения усугубляли проблемы. Она показала себя не совсем надежным игроком (при английском дворе подобное начинало происходить с Анной Болейн). Возможно, Маргарита Тюдор не годилась для игры королев.

Во Франции наступало время другой женщине занять подобающее ей место. Возможно, двум другим женщинам. Луиза Савойская представляла себе (со страхом, а может, и с надеждой?), что заботы о будущем всей семьи лягут на ее плечи. Она находилась на пороге того, что эта фантазия станет явью. Дочь Луизы Маргарита, напротив, всю свою жизнь считала, по собственным словам, что она наименее полезный элемент семейной троицы. Однако Маргариту ждала перемена.

Спусковым крючком для изменения ситуации, как часто бывало, стал поворот в бесконечных войнах Франции с империей. Англо-габсбургское вторжение 1523 года пусть и провалилось, но вовсе не стало концом истории. Мятеж недовольного герцога де Бурбона и последовавший суд над его союзниками оставили неприятный осадок. Герцог вызвал глубокое сочувствие у народа, обозленного бесконечными сборами денег на войну Франциска в Италии. Французская армия, попытавшаяся (под командованием Бонниве) захватить Неаполь весной 1524 года, потерпела сокрушительное поражение. Однако тем же летом Франциск решил еще раз рискнуть своими войсками в Италии; решительно настроившись, как он сказал, завоевать «ни много ни мало Миланское государство и Неаполитанское королевство».

16

Павия

Италия, Франция, Нидерланды, Испания, 1525 г.

Тем летом королева Клод серьезно болела. Франциск заявлял, будто «никогда не мог поверить, что узы брака, заповеданные Господом, будут настолько прочными и неразрывными». Тем не менее король отправился на юг в сопровождении жены и сестры. Луиза Савойская, которая за последний год перенесла два обострения плеврита, скоро совсем ослабела. Как сообщала ее дочь Маргарита: «Усталость от дорог и доставшиеся ей чрезмерные тревоги вызвали обильные кровотечения разных органов, как при ее сильной лихорадке».

Осенью королева Клод умерла, а через несколько недель за ней последовала и ее дочь Шарлотта. Маргарита ухаживала за маленькой девочкой и постаралась оградить от известий о смерти внучки Луизу Савойскую, которая уже потеряла голову от мыслей об отъезде сына. Однако в октябре Франциск назначил свою мать регентом и повел армию через Альпы, невзирая на мнение Луизы.

Вести военную кампанию в зимнее время было сложной задачей. Франциск потребовал устроить лагерь у города Павия, примерно в 20 милях от Милана. На последней неделе февраля 1525 года дело достигло критической точки. Когда 24 февраля испано-имперская армия атаковала и успешно рассекла французские войска, в результате четырехчасового сражения французы понесли наибольшие потери среди дворян со времен битвы при Азенкуре. В числе павших был и Бонниве (он, говорят, искал смерти, поскольку убеждал Франциска дать бой в этот день). При катастрофическом поражении французов одним из немногих, кому удалось избежать гибели и плена, оказался супруг Маргариты Алансон, а самого Франциска имперцы взяли в плен.

У Франциска остались «только честь и жизнь». Он сразу написал матери, умоляя не падать духом, «а проявить присущую ей рассудительность». Луиза Савойская заставила себя отправить ему слова поддержки, а ее дочь Маргарита написала боевому товарищу брата маршалу Франции Монморанси следующее: «Всю свою жизнь я буду завидовать вам, потому что не в состоянии выполнять для него те обязанности, с которыми теперь справляетесь вы. Хотя мое желание так же велико, как ваше, это невозможно, поскольку судьба обидела меня, создав женщиной». В ответ Монморанси попросил Маргариту чаще писать, потому что известия о ней и ее матери «единственное, что доставляет [королю] величайшую радость».

Франциск никогда не допускал, чтобы с ним обращались недостойно. Вскоре один из дворян, деливших с королем пребывание в плену, сообщил Луизе, что Франциску нужны не только деньги, но и серебряная посуда. Однако существовали опасения по поводу желания Франциска поститься несколько дней в неделю; уже скоро его сестра писала, что если он откажется от мяса и яиц в Великий пост, то должен помнить, как плохо его организм принимает рыбу. (В итоге в постный период король ел суп из черепах.)

Примерно через три месяца после пленения Франциска повезли в Испанию и доставили в Мадрид в начале августа, по-королевски развлекая на протяжении всего пути. Тем временем его матери оставалось справляться с последствиями его плена. «В своем несчастье, – написал Франциск подданным, – мне нет большей радости,