и сжал ее локоть. Сначала едва ощутимо, потом так, что Зина вскрикнула и попыталась освободить руку.

– Один раз, – выдохнул он, сам не зная, о чем просит: то ли о поцелуе, то ли сразу обо всем.

– Это тот самый лог? – быстро спросила Зина, пытаясь отвлечь его.

– Да. Не знаю… Какая разница? Я сейчас не разберусь, пожалуй…

– Вы ни в чем сейчас не разбираетесь. Может, вы и видите совсем не меня?

– Один раз…

Она еще не успела ответить, когда он рывком притянул ее за локоть и вобрал ее губы с такой силой, что Зина застонала. В другое время он ни за что не причинил бы ей боли, но алкоголь всегда заставлял его делать все слишком сильно. Однажды Клим чуть не убил человека с одного удара… Тогда он был пьян еще больше.

Резко присев, Зина вырвалась и отскочила от него:

– Вы с ума сошли?! Кто вам дал право? Я не звала вас сюда! Я просто пришла проверить: есть ли тут лог… Что вы напридумывали?

Ужаснувшись тому, что сделал, он залепетал:

– Милая… Хорошая моя, ты только не сердись, пожалуйста!

– Не смейте говорить мне «ты»! Я вам не разрешала.

Клим послушно забормотал:

– Вы… Конечно, вы… Это само как-то вылетело… Зина, не кричите на меня…

– Почему это? Разве вы не заслужили?

– Нет… А что, заслужил? Да… Боюсь, что да. Но вы все равно не ругайте меня.

Она все еще смотрела сердито и дышала, как после схватки. Не удержавшись, Клим опустил взгляд на ее подвижную грудь, и губы у него раскрылись сами собой.

– Клим! – предостерегающе воскликнула она, отступая. – Перестаньте же так смотреть!

Ее страх чуть отрезвил его. Усмехнувшись, Клим провел рукой по лицу, снимая наваждение, и сказал:

– Не бойтесь… Я вас не изнасилую. Никогда, слышите? Никогда я такого не сделаю! Тем более с вами… Как бы мне ни хотелось…

Она с досадой сказала:

– Нельзя вам было пить! Вы и так были на взводе… Я-то надеялась, что вы расслабитесь.

– Значит, все-таки думали обо мне?

– Ну а вам как кажется?! От вас такой жар шел…

Весь сжавшись, он потерянно произнес:

– Зина, я влюбился в вас по уши…

– Так мои дети говорят, – ничуть не удивившись, отозвалась она.

– Да… Ваши дети… В них все дело, да? Но я не обидел бы их… Я люблю детей. Я всю жизнь с ними вожусь.

Приоткрыв рот, Зина обвела все его лицо изумленным взглядом и вдруг расхохоталась:

– Клим! Вы жениться на мне собрались, что ли?!

– Да. Да-да-да!

– Да ведь вы женаты, – внезапно изменившимся, усталым тоном напомнила она.

– Это я знаю, – недовольно ответил он.

– Ну и что же тогда…

– Мы пытались найти выход. Что-то придумать…

– Опять в вашем сне?

– И мы придумали бы что-нибудь, если б не этот чертов будильник!

Зина коротко усмехнулась:

– Всегда что-нибудь мешает… Будильник. Гром небесный. Оставьте вы в покое свой сон, Клим. А то еще и правда свихнетесь… А я потом буду корить себя всю жизнь. Ни за что.

Поглядев в сторону, он угрюмо заметил:

– Это уже не только мой сон… Вы же пришли проверить, существует ли этот лог на самом деле!

– О, да вы связно заговорили! Протрезвели наконец?

– С вами протрезвеешь…

– Ну и слава богу! Пора выбираться отсюда, уже совсем темно, – она боязливо огляделась. – Может, тут и в самом деле змеи водятся.

Клим неуверенно протянул ей руку:

– Можно?

– Прошу вас, сударь! – она подала свою жестом придворной жеманницы.

– Полезли! – прокряхтел он, поднимаясь по склону.

Вытянув Зину, которая явно не старалась помочь, приняв роль ведомой, Клим установил ее на ровной поверхности и убрал руки.

– Ну вот…

– Ладно, – неожиданно сказала она совсем тихо. – Один раз…

Он даже не сразу понял, что происходит, уже отрешившись от своего желания, когда Зина притянула его голову и ласково вложила свои губы в его. У него вырвался тонкий, почти детский то ли стон, то ли вскрик, но Клим успел схватить ее прежде, чем Зина опять ускользнула. Он чувствовал ее язык, и теплую слюну, и гладкие зубы, и все это было по своему строению точно таким же, как у миллионов других людей, а Климу казалось, будто он соприкоснулся с неким чудом, которого ждал так долго, что уже почти перестал в него верить. Он готов был отказаться от сна и пищи, лишь бы не прерывать это мгновение, и – как они мечтали в его сне – умереть от истощения, лаская друг друга.

Но Зина уперлась сильными руками в его плечи, пытаясь вырваться, а Клим так ослаб, что ей это легко удалось. Она отступила, покачнулась, и Клим подумал, что выглядит сейчас, наверное, не менее потрясенным, чем она. Он шагнул к ней, но Зина снова отступила и умоляюще пробормотала:

– Ну не надо… Я не должна…

Не желая ничего больше слушать, Клим схватил ее на руки и вслепую побежал вниз, ко дну лога, откуда они только что выбрались. Он ничего не видел, кроме ее шеи, ее волос – уже сдавшихся, бессильно обвисших, – и вместе с тем точно знал, что не упадет и не причинит Зине боли. Кто-то вел его, и Клим хорошо это чувствовал. Сейчас ему некогда было разбираться, кто именно помогает ему, но Клим повиновался беспрекословно.

Спустившись вниз, он встал на колени, не выпуская Зину, потом лег с нею рядом и замер, ощутив ее близость всем телом. Ему было так хорошо, что даже не хотелось ничего предпринимать, но Клим знал: может быть еще лучше. Зина молчала, зажмурившись, и судорожно вдыхала ртом, который Клим снова начал целовать, и одновременно гладил ее ноги, еще не решаясь коснуться шортиков, которые ему не терпелось снять. И чтобы хоть чуть-чуть оттянуть этот момент, но в то же время и приблизить его, Клим рывком расстегнул «молнию» на брюках.

И тут же пожалел, что сделал это – Зина со стоном откатилась, воспользовавшись тем, что он держит ее только одной рукой. На секунду она затихла, уткнувшись лицом в пушистые веточки хвоща, потом подскочила и отползла на коленях. Ничего не соображая, Клим рванулся за ней, но Зина вскрикнула так испуганно, что он остановился.

– Ну что ты?!

Климу хотелось кричать и грызть землю, которая ничем ему не помогла. Он ударил по ее травянистому телу, вымещая не злость, а боль, потому что злости и не было. Потом опрокинулся навзничь, едва удерживаясь, чтобы не скорчиться от разрывавшего внутренности желания.

Зина сидела в нескольких шагах от него, закрыв