По блеску в глазах принца стало ясно, как будоражит его эта идея. Неужели ему мало восстания на теневой стороне? Все-таки мальчишки такие мальчишки.

– Постойте, – снова встряла Ксюха, – сейчас вы, ваше величество, являетесь хранительницей рубина. Я права?

– Именно так, – кивнула королева. – После коронации забота о рубине легла на мои плечи. До начала восстания это была почетная обязанность. Не более того. Никому в голову не приходило использовать рубин. Сотни лет он хранился под колпаком, извлекаемый оттуда разве что на летний праздник – День Великого Разлома, когда по заведенной традиции его демонстрировали гражданам. Это был знак, некая гарантия того, что следующий год будет не хуже предыдущего. Рубин превратился в символ королевской власти. Но однажды все изменилось. Наступили неспокойные времена, началось восстание. Предводитель отступников решил заполучить рубин. С его помощью он вознамерился переправить своих людей на другую сторону.

– Зачем? – спросила я. – Какое отношение люди имеют к проблемам на теневой стороне?

– Самое непосредственное, – вздохнула королева. – Наш враг мечтает освободить копии от влияния людей. Он жаждет независимости. В борьбе за нее он практически уничтожил наше государство, и единственное, что мешает ему победить – это связь с людьми, оборвать которую можно через ваш мир.

– Сперва он переведет отступников на вашу сторону, – произнес Марк, – а затем с помощью рубина отделит копии от людей. Копии смогут жить в вашем мире наравне с людьми. А он будет править двумя мирами.

– Это возможно? Отделить копии от людей? – уточнила я.

– Теоретически да, – сказала королева. – Но это породит хаос. Копии не умеют жить самостоятельно. Без людей они погибнут, просто потому что не будут знать, что делать. Не сосчитать, сколько раз в Черную крепость проникали шпионы отступников. Они предприняли множество попыток украсть рубин. И с каждым разом их цель оказывалась все ближе. Когда очередного вора поймали с рубином в руке, я поняла, что нельзя оставлять все как есть. Надо было действовать, и быстро. У меня имелся всего один шанс спасти рубин – спрятать его в мире людей.

– Отлично, – сказала я, – вы спрятали рубин. Вашим врагам его не найти. Все довольны. В чем проблема?

– Проблема в том, что спустя семнадцать лет отступники его отыскали, – королева не сводила с меня глаз. – Мне казалось, я придумала гениальный ход. Я до неузнаваемости изменила камень. Он стал абсолютно иным. Никто, даже глядя прямо на него, не заподозрил бы, что это рубин. Но, в конце концов, отступники узнали, что я с ним сотворила.

– А что вы с ним сотворили? – первый раз за утро открыл рот Коля.

– Я призвала своего лучшего тенелова и велела ему вдохнуть в рубин жизнь, – ответила королева.

После ее слов в зале повисла тишина. Слышно стало, как в соседней комнате суетятся слуги, а за окном свистит ветер.

– Кхм, – кашлянула я, осознав, что все смотрят на меня: – и это вся история? Я, конечно, сочувствую вам, что отступники нашли рубин, но причем здесь я?

– Ты и есть «Сердце ночи», – заявила королева недрогнувшим голосом. – Я создала тебя и поместила в семью, где ты счастливо жила до тех пор, пока отступники не узнали о твоем местонахождении.

– Чего? – я вдруг начала туго соображать. – Я – не человек и не копия? Я просто…, – я запнулась, но, взяв себя в руки, закончила предложение: – камень?

– Ты – не просто камень, – покачала головой королева. – Ты – самый могущественный камень в двух мирах.

– Это не меняет сути, – я обхватила себя руками за плечи. В зале похолодало или меня морозит?

– Ты живая, – гнула свое королева. – Кем ты была до этого, не имеет значения. Важно, кто ты сейчас. Ты больше не рубин, ты человек. Но в тебе скрыта сила рубина.

– Ты знал? – спросила я у Марка. – Ты все знал, но мне не сказал?

– Я не имел права, – ответил он.

В сторону Коли и Ксюши я даже посмотреть боялась. Что они думают обо мне? Для них я теперь что-то вроде бездушной вещи. И сестра мне не сестра, и другу я такая ни к чему.

– Но разве так бывает, – ухватилась я за последнюю надежду, – чтобы камень превратился в человека?

– Это древняя и сложная магия – сотворить живое из неживого, – сказала королева. – Лишь несколько магов в двух мирах способны на подобное. К тому же, заклинание сработает не на любом предмете. Это должна быть вещь, обладающая собственной магией.

– И много вещей вы очеловечили? – при слове «вещь» у меня свело желудок. Но как еще назвать кусок камня?

– Ты в этом смысле уникальна, – заявила королева не без гордости.

Перед внутренним взором встал пьедестал с пустой черной подушкой. Тот самый, что я видела в зале с осколками цвета и короной. Вот где мое место – на том пьедестале. Если верить королеве, я несколько сотен лет пролежала на нем в образе камня. Странно, что я ничего не почувствовала, оказавшись рядом с ним.

Вся моя жизнь была спектаклем. Прикрытием для защиты от незнакомого мне типа. Я была так зла на королеву и всех ее прихвостней, что появись сейчас передо мной главарь отступников, не раздумывая, помогла бы ему.

– Я надеялась, – комкая в руках салфетку, произнесла королева, – что ты проживешь полноценную жизнь среди людей, и что тебе никогда не доведется узнать, кто ты есть. Меньше всего я хотела взваливать это на твои плечи. Но у меня не было выбора. Когда отступники напали на твой след, стало ясно, что тебя необходимо вернуть. Я отправила за тобой стражей. В их обязанности входило почистить память твоей родне и всем, кто был с тобой знаком, чтобы после твоего исчезновения они не искали тебя. Затем стражам следовало доставить тебя в крепость. Но все пошло не так. Ты сбежала, и они потеряли твой след. Я лишилась сна. И только увидев тебя в крепости, успокоилась.

– Это по вашей указке Марк доставил меня в крепость, – догадалась я.

– Разумеется, – кивнула она. – Я приказала ему ничего тебе не рассказывать, чтобы ты не сбежала еще и от него.

– Мне надо побыть одной, – я встала.

Ноги плохо слушались. Не схватись я за край стола, непременно упала бы. Марк вскочил и протянул руку, поддержать меня, но я шарахнулась от него как от прокаженного. Я не приму помощь ни от кого из людей или копий, сидящих за этим столом. Мне не нужна их жалость.

Смутно помню, как добралась до своей комнаты. Наверное, кто-то меня проводил, а может, я, наконец, запомнила дорогу. Очнулась я, сидя в кресле в отведенной мне спальне. По щекам катились слезы, но я их едва осознавала. Грудь сдавило обручем, каждый вдох давался с трудом, и я дышала неглубоко и прерывисто.

Я могу смириться с чем угодно. Родители, которых считала своими, чужие мне люди. Но ведь сотни детей живут в приемных семьях и ничего. Подумаешь, сестра не родная. Мы с Ксюхой никогда не были дружны.