– Кажется, я нашел незаконнорожденную дочь ЭлеонорыГеоргиевны.

– Она в тюрьме?

– Нет, с чего вы взяли?

– Просто вы так долго меня готовили…

– Она не в тюрьме… Она не преступница и не наркоманка…Она инвалид.

– И где она живет?

– В подмосковном доме инвалидов.

– Что с ней?

– Я не имею представления, – честно призналсяПетр. – По телефону мне не стали объяснять… Но если мы поедем туда прямосейчас, то узнаем через каких-то полтора-два часа…

– У нее ДЦП? – напряженно вглядываясь в лицоадвоката, спросила Аня, словно надеялась прочитать ответ в его голубых глазах.

– Я сомневаюсь, что женщина, больная церебральнымпараличом, смогла бы родить…

– У нее нет рук? Ног? Глаз?

– Аня, если вы сейчас же не соберетесь, то мы никуда непоедем – на ночь глядя нас не примут, – с едва сдерживаемым раздражениемпроговорил Петр.

– Я готова, – бросила она, срывая с вешалкипуховик. – Поехали.

Путь до первого этажа она преодолела за считанные секунды.Она неслась по ступенькам так, что длинноногий Петр насилу за ней поспевал. И кмашине Аня подскочила первая, когда адвокат еще только выходил из подъезда, онауже нетерпеливо припрыгивала около передней дверки авто.

– Аня, когда я торопил вас, я не имел в виду что выдолжны нестись, как на пожар, – осадил девушку Петр. – Спокойнее,пара минут нас не спасет…

Аня оставила его замечание без комментариев, молча села вмашину и, расположившись на сиденье, уткнулась взглядом в окно, давая понять,что к разговорам не расположена.

Всю дорогу они молчали, Петр пытался с Аней пообщаться, нона все его вопросы она отвечала односложно, иногда невпопад, так что он быстроотстал. Зачем терзать девушку, если она хочет побыть наедине со своими мыслями?

А мысли в Аниной голове проносились с космической скоростью.Сначала она думала лишь о том, что время тянется очень медленно, и хотелапобыстрее оказаться в доме инвалидов, потом начала волноваться: представляядолгожданную встречу с матерью, она страшно боялась, что встреча эта неоправдает ее ожиданий. Нет, Аню нисколько не заботило, что мать окажетсябезрукой или слепой (в конце концов, у ее мачехи был полный «боекомплект»конечностей, и что толку?), гораздо больше ее пугало, что женщина, увидев ее,страшно разочаруется, ведь ничего особо интересного она собой не представляет…Страшненькая, глуповатая, неуверенная в себе… Разве о таких детях мечтаютродители?

…Когда они, наконец, подъехали к воротам интерната, Аня ужеи не знала, стоило ли вообще сюда тащиться – за время пути она успела мысленновстретиться с мамой, разочаровать ее, сгореть со стыда и покончить жизньсамоубийством, отравившись снотворным.

– Ну что же вы? – спросил Петр, недоуменно глядяна вжавшуюся в сиденье клиентку. – Передумали?

– Нет, конечно, – не очень уверенно ответилаАня. – Просто собираюсь с духом…

– Соберетесь по дороге. Пойдемте.

И он первый вышел из машины.

Ане ничего не оставалось, как последовать за ним.

Интернат располагался на тихой улочке, ведущей к реке.Двухэтажное здание корпуса, обнесенное высоким забором, было очень красивым истарым, будто бы дореволюционным, скорее всего когда-то в нем жил какой-нибудьпомещик – уж очень строение напоминало усадьбу киношного Обломова. Дом былокружен высоченными деревьями: вековыми липами, тополями, каштанами, навернякалетом здесь было просто чудесно.

Петр и Аня прошли по расчищенной дорожке к крыльцу корпуса.Поднялись на него, беспрепятственно вошли в холл. Он ничем не напоминалбольничный, скорее гостиничный. И за стойкой сидела не старая грымза взастиранном халате, а симпатичная женщина среднего возраста, одетая в голубуюуниформу. В тот момент, когда Петр и Аня вошли, она оживленно болтала с другойдамой, постарше, что сидела в глубоком кресле под искусственной пальмой и вотличие от регистраторши облачена была в обычный костюм фисташкового цвета –Аня решила, что она тоже посетительница.

– Сейчас неприемные часы, извините, – вежливопроговорила регистраторша, завидев приближающихся к стойке посетителей.

– Меня обещали принять, – не менее вежливопарировал Петр, – я звонил сегодня вашему директору…

Услышав эту фразу, женщина в костюме поднялась со своегокресла и направилась к ним.

– Здравствуйте, – приветливо поздоровалась она,внимательно глядя на Петра. – Вы адвокат Моисеев?

– Да, это я.

– Меня зовут Ольга Петровна. Директор нашего интернатагосподин Елшин поручил мне ознакомить вас…

– А сам господин Елшин не может с нами побеседовать?

– Он в столице по очень важным делам, но я бухгалтердома инвалидов с момента его открытия и, уверяю вас, смогу ответить на все вашивопросы…

– Я не собираюсь устраивать аудиторскуюпроверку, – мягко улыбнувшись, проговорил Петр – видно, решил походяочаровать и эту мадам. – Кажется, ваша секретарша меня неправильно поняла.

– Нет? Но она сообщила, что вы желаете проверить,правильно ли руководство интерната распоряжается средствами, которые вашаклиентка Элеонора Георгиевна Новицкая перечисляет на наш счет…

– Желаю, но другим способом.

Дама растерянно уставилась на Моисеева, приподняв выщипаннуюв ниточку бровь.

– Я не совсем понимаю, – наконец проговорила она.

– Вам известно, что Элеонора Георгиевна умерла?

– Умерла? – Вторая бровь тоже взметнуласьвверх. – Когда?

– Месяц назад. И часть своих средств она завещалаНевинной Полине Анатольевне…

– Полина живет здесь уже двадцать лет, я ее оченьхорошо знаю… – кивнула головой Ольга Петровна. – И все эти годыЭлеонора Георгиевна перечисляла деньги на ее содержание. Вернее, в советскиевремена она приносила рублики в конвертике, тогда так было принято, а впоследние годы просто переводила на счет интерната. Такое у нас практикуется,сами понимаете, на содержание инвалидов государство выделяет сущие гроши –здоровые-то никому не нужны, а уж больные подавно…

Дабы не дать вовлечь себя в дискуссию о плюсах и минусахгосударственного здравоохранения, Петр изобразил страшное нетерпение иторопливо спросил:

– Могу я познакомиться с Полиной Анатольевнойнемедленно? Дело в том, что у меня мало времени…

– Да, конечно… – Ольга Петровна опять поигралабровями. – Только я не понимаю, зачем?

– Я хочу убедиться, что средства, перечисляемые моейпокойной клиенткой, шли именно на содержание госпожи Невинной.

– Но вы же в начале нашего разговора сказали, что несобираетесь проводить аудиторскую проверку…