дебоши в этом ресторане458. Таким образом, «нормализацию» подрывало не только общение между заключенными и незаключенными, но и поведение лагерных служащих и охранников, приносивших с собой насилие из лагеря в моногород.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Наверное, события воскресного вечера 22 июня 1952 года ярче всего иллюстрируют непростое сосуществование лагеря и моногорода. Тем вечером произошла массовая драка между пьяными лагерными охранниками в увольнении и жителями Воркуты, в основном студентами местного профессионально-технического училища (ПТУ). По данным следствия, драка началась с того, что несколько солдат в увольнении без явного повода избили студента горного техникума на местной танцплощадке. Пьяный прохожий майор Чикалев, служивший в городском военкомате, попытался схватить одного из солдат и позвал на помощь двенадцать студентов ПТУ, которые там присутствовали. Они погнались за солдатом до бульвара Победы, где встретили более многочисленную группу пьяных солдат в увольнении, и тогда уже солдаты погнались за студентами. Под одобрительные крики другого пьяного прохожего, Героя Советского Союза и члена партии А. А. Шестакова, солдаты сняли ремни и принялись избивать всех студентов, которые им попадались. Судя по милицейскому протоколу, битва была далеко не равна: «Юноши <…> не были способны не только вступать в полноценную драку с солдатами, но и выручать попавших в беду своих товарищей». Восемь студентов ПТУ получили серьезные травмы, а некоторые на месте потеряли сознание. Избили и двух прохожих, не имевших никакого отношения к инциденту, в том числе мужчину, который совершал вечернюю прогулку с женой и маленьким ребенком459.

Но худшее было впереди. На место происшествия прибыл лагерный патруль и вместо того, чтобы остановить насилие, вывел его на новый уровень. Патрульные постреляли в воздух из пистолетов и винтовок и задержали шестнадцать ни в чем не повинных прохожих, в основном студентов. Среди задержанных был секретарь комсомольской организации ПТУ, которого затем жестоко избили. Согласно его показаниям, «первый раз меня ударили кулаком по лицу и разбили нос до крови, я в это время полой шинели закрыл голову, чтобы не разбили череп. Они продолжали наносить мне удары по голове и шее, когда я осел в углу, то они продолжали избивать меня ногами по бокам и другим частям тела»460. Избив задержанных, патрульные стали им угрожать: «вас застрелить мало», каждому «гарантировано по 25 лет заключения»461. Вскоре около местного отделения милиции, где заперли задержанных, собралась толпа в 200–250 человек и стала требовать освободить их. К десяти утра следующего дня студентов освободили, но восемь из них были избиты до такой степени, что им требовалась серьезная медицинская помощь462.

Партийные и комсомольские функционеры, расследовавшие эту драку, признали, что существует опасный конфликт между молодыми воркутинскими студентами и солдатами военизированной охраны. Поэтому после расследования и наказания тех, кого сочли виновными, они приняли меры по налаживанию отношений между этими двумя группами463. Но этот инцидент выявил не только вражду между студентами и охранниками ВОХР. Спровоцированная алкоголем драка 22 июня 1952 года свидетельствовала о гораздо более серьезной проблеме, стоявшей перед Воркутой в конце сороковых и начале пятидесятых годов. Вопреки общим усилиям по «нормализации» внутри лагеря и моногорода, эти миры все еще были столь близки, а границы между ними столь проницаемы, что практически невозможно было изолировать их друг от друга. Мир произвольного насилия, царившего в жизни Воркутлага и Речлага, должен был закончиться, как только человек покидал лагерную зону и вступал в культурный, законопослушный мир советского города. Но, судя по тому, как систематически учиняли в городе безобразия лагерные служащие и охранники, поддерживать обособленность двух миров было сложнее, чем отделить заключенных от незаключенных. Хотя «нормальность» и обрела более устойчивые очертания, чем прежде, но заключенные и незаключенные продолжали социальное взаимодействие, а лагерные служащие творили насилие в городе, и все это с очевидностью доказывало, насколько эта «нормальность» неустойчива. Рост напряжения между городом и лагерем в период послевоенного сталинизма, как мы увидим, привел к социальному взрыву после смерти Сталина.

При позднем сталинизме в Воркуте, Воркутлаге и Речлаге установился новый статус-кво. В городе создали ряд новых учреждений для администрирования и обслуживания стремительно растущей социальной группы незаключенных. Делались попытки, хотя и не особенно результативные, вербовать и удерживать незаключенных, обладавших особенно ценными навыками и специальностями. Внутри лагерей уделяли много внимания тому, чтобы поощрять труд продуктивных заключенных и в то же время усиливать изоляцию и наказание тех узников, в которых видели серьезную угрозу Советскому государству и обществу. Эти реформы имели непредвиденные последствия, которые оказались особенно важными в последующие годы. В городе был в основном заложен фундамент для превращения в моногород, эксплуатировавший преимущественно труд незаключенных. В лагерях повышенная концентрация определенных категорий заключенных, особенно из западных приграничных областей Советского Союза, создала условия для массового сопротивления узников. Но по-настоящему кризис в Воркуте разразился только после смерти Сталина в марте 1953 года.

Глава 4

ВОРКУТА В КРИЗИСЕ. РЕФОРМА И ЕЕ ПОСЛЕДСТВИЯ

Ça y est. Le «moustachu», la «grande salope» est claquée.

Armand Maloumian. Les fils du Goulag

[Вот и все. «Усатого», «главную мразь» прихлопнули.

Арман Малумьян. Дети ГУЛАГа (франц.)]

25 июля 1953 года Александр Федорович Засядько, министр угольной промышленности СССР, написал письмо Георгию Маленкову, председателю Совета Министров СССР. Этим письмом он информировал Маленкова, на тот момент фактического правителя Советского Союза, о серьезной ситуации, сложившейся в Воркуте. По словам Засядько, трудовая дисциплина заключенных Речлага «продолжает резко падать», что ведет к соответствующему снижению добычи угля. Кроме того, министр только что узнал, чти последние три дня заключенные, приписанные к шахте № 7, вовсе прекратили работу, из‑за чего шахта простаивает. Узники открыто требовали, чтобы кто-нибудь из высшего руководства приехал в Воркуту и выслушал их требования. В конце письма Засядько просил, чтобы Маленков приказал МВД принять «самые срочные меры к восстановлению дисциплины среди спецконтингентов Речного лагеря»464. Вскоре работа остановилась в почти половине отделений Речлага. К концу июля бастовало больше 15 тысяч заключенных. Это была одна из крупнейших акций массового сопротивления в истории ГУЛАГа.

Летом 1953 года Советский Союз переживал разгар глубокого кризиса. С момента смерти Сталина на его даче вечером 5 марта 1953 года напряженная атмосфера послевоенной «нормальности» сошла на нет. Сама эта смерть вызвала немало болезненных переживаний и повлекла за собой недели коллективного траура. Даже похороны Сталина в Москве закончились трагедией – множество людей, спешивших посмотреть на тело, были задавлены насмерть465. Сразу