с учреждением горкома в 1951 году и появилась возможность создания альтернативных центров власти, на практике такие люди, как Тарханов, Мальцев и Кухтиков, обладали громадной властью и отвечали только перед своим начальством в МВД. Теперь эту власть разделили между тремя разными должностями. Степан Иванович Дёгтев, ставший в апреле 1952 года начальником Воркутлага, Речлага и КВУ, лишился двух из этих должностей. Он остался главой КВУ, в то время как его обязанности как начальника лагерей были тем летом переданы двум другим чиновникам – Г. М. Прокопьеву (Воркутлаг) и А. А. Деревянко (Речлаг)493. На первых порах независимость Воркутлага и Речлага была чисто номинальной, поскольку Деревянко и, вероятно, Прокопьев работали в прошлом заместителями Дёгтева. Но все же эта реформа являлась важной вехой: местный начальник больше не обладал фактически неограниченной властью. Три самые важные организации в Воркуте управлялись теперь разными лицами и подчинялись разным министерствам. Появился значительный потенциал для конкуренции и конфликтов.

Самые серьезные трения и конфликты между этими тремя министерствами и их местными представителями развернулись вокруг проблемы труда заключенных. Согласно прежнему порядку, Воркутлаг и Речлаг как поставщики труда узников были тесно связаны с шахтами КВУ, основного эксплуататора труда узников. Шахты и лагерные отделения управлялись разными группами служащих, но все они подчинялись одному начальнику. Теперь их разделили на совершенно независимые иерархии в составе разных министерств494. Две стороны заключали друг с другом договоры, чтобы можно было по-прежнему обеспечивать предприятия рабочей силой из лагерей. Такие договоры устанавливали расценки, по которым предприятия компенсировали лагерям труд заключенных, задавали базовые правила безопасности труда, изоляции и охраны и ставили целью для обеих сторон улучшение производительности труда заключенных495. В теории эта реформа была значительным улучшением в сравнении с прежней системой. Две группы служащих отвечали за две разных стороны жизни заключенных, пенитенциарную и производственную, и это разделение должно было обеспечить удовлетворительное исполнение обеих задач. Договоры должны были облегчить сотрудничество поставщика и потребителя труда заключенных ради достижения обеими организациями поставленных перед ними целей.

Но на практике новая организация была неудобна и плохо справлялась с тем, что в прошлом являлось рутинными бюрократическими операциями. Взять хотя бы проблему, возникшую летом 1953 года. КВУ испытывал отчаянный дефицит деревянных крепей для штолен. Такая проблема возникала постоянно, потому что в ближайших окрестностях Воркуты леса не было. Нехватка древесины в то время объяснялась крайним дефицитом рабочей силы на одном отдаленном вспомогательном лагпункте Воркутлага, где заготавливали древесину для шахт. В прошлом проблема дефицита рабочих рук решалась одним приказом начальника лагеря – перевести больше заключенных в этот лагпункт. Но теперь это требовало согласования между тремя министерствами и их местными воркутинскими представителями. КВУ нуждался в крепях и потому хотел, чтобы Воркутлаг отправил больше людей на их производство. Из-за недавней амнистии Воркутлаг не имел достаточно заключенных, чтобы полностью обеспечить кадрами лагпункт, где они производились. В Речлаге содержалось достаточно заключенных, но он подчинялся другому министерству. Решение этой простой проблемы потребовало переписки между тремя группами местных служащих и их начальников в Москве, которая дошла до заместителя министра угольной промышленности и министра внутренних дел. В конце концов Речлаг согласился временно передать Воркутлагу пятьсот заключенных женщин для производства необходимого количества древесины496. Если решение такого простого вопроса потребовало сложных и долгих переговоров, как могли местные и центральные власти справиться с настоящим кризисом?

Бюрократические конфликты между тремя министерствами, ответственными за Воркуту, дошли даже до спора о том, кто теперь будет обеспечивать служащих униформой. Несколько офицеров, переведенных из МВД в МУП летом 1953 года, в письмах своему новому начальству пожаловались, что их лишили привилегии получать каждый год новую униформу офицеров МВД. Эти жалобы в конце концов дошли до заместителя министра угольной промышленности А. М. Лалаянца, который вступился за своих новых подчиненных. В письме министру внутренних дел С. Н. Круглову Лалаянц заявил, что они имеют право по-прежнему получать униформу, поскольку Совмин своей резолюцией передал промышленность ГУЛАГа в гражданское управление и постановил, чтобы переведенные сотрудники до конца 1953 года пользовались всеми привилегиями и правами по своим прежним должностям. Заместитель министра внутренних дел И. А. Серов ответил кратко и однозначно: только действующие офицеры МВД имеют право носить униформу МВД, а переведенные в МУП потеряли это право, поэтому МВД не может обеспечить их униформой497. Эта переписка о снабжении униформой не только была типична для аппаратной грызни между министерствами, которая теперь не прекращалась, но и показывала, что вывод служащих из подчинения МВД не ограничивался для них лишь сменой начальника, должности и должностной инструкции. Он также влек за собой перемену статуса и потенциальную утрату престижа у тех, кого переводили из органов правопорядка в гражданское министерство. Униформа офицера МВД символически много значила в Воркуте, и эти служащие неохотно расставались с символом своего привилегированного статуса.

К лету 1953 года разгорелся открытый конфликт между МУП с одной стороны и МВД и Минюстом с другой. В регулярных письмах высшим руководителям государства, вроде описанного в начале этой главы, министр угольной промышленности Засядько ругал безобразную дисциплину среди заключенных, работавших в шахтах. По его описанию, корень проблемы заключался в том, что лагерные служащие теперь совершенно сняли с себя ответственность за производительность труда заключенных и выработку угля. Поэтому в июне 1953 года Засядько в письме к Берии попросил, чтобы до конца 1954 года ради повышения производительности временно восстановили единоначалие. Он предложил подчинить лагерных служащих служащим КВУ, работавшим под началом МУП498. Глава ГУЛАГа И. И. Долгих и его начальник, министр юстиции К. П. Горшенин, резко раскритиковали предложение Засядько, решительно отвергли его обвинения в снижении производительности и заявили, что отделение экономических функций от пенитенциарных – именно то, что нужно для налаживания работы лагерей и шахт должным образом499. В тот момент аргументы Долгих и Горшенина пересилили оппонентов. Этот спор был не просто теоретическим разногласием по вопросу о том, как обеспечить одновременно экономическую эффективность и надлежащую охрану, а элементом нарастающей аппаратной борьбы МУП против Минюста и МВД за контроль над данной конкретной частью бывшей гулаговской империи.

Главный арбитр в этом конфликте, Лаврентий Берия, не дожил до его разрешения. 10 июля 1953 года публично объявили, что Берия арестован и смещен со всех своих государственных и партийных должностей500. Его арест произвел эффект разорвавшейся бомбы и еще сильнее дестабилизировал город и лагерный комплекс, которые и так уже переживали кризис. Амнистия внесла смуту в среду заключенных и незаключенных,