Перед глазами Ады невольно встала яма, в которой, присыпанные землей, шевелились умирающие. Эту жуткую сцену она, наверное, никогда не забудет. Усилием воли отогнав воспоминание, она сказала:

– Если Пекка Саволайнен не убивал Анну, убийца всё равно здесь. Он знает, что Денис Осипович намерен изобличить его, и подслушивал под дверью, когда мы обсуждали поездку к доктору Яковлеву. Боже мой, – по телу Ады пробежала дрожь, – Додо… то есть Денису Осиповичу по-прежнему грозит опасность, ведь убийца думает, что его вот-вот раскроют, тогда как на самом деле нам ничего о нем не известно!

– Это не совсем так. Вы знаете, кто был на рождественском ужине на «Вилле Рено». Исключите тех, кто не жил в Келломяках в шестнадцатом году, и подумайте, какие мотивы для убийства Анны Брюс могли быть у остальных.

– Хорошо, – сосредоточилась Ада, – исключаем Шпергазе, Орешниковых и Коноваловых. Саша Чижов – жертва, а не убийца. Остаются соседи, хотя мне сложно представить, чтобы Елизавета Эмильевна Принц могла неслышно подкрасться к девушке…

– Вероятно, мы что-то упускаем. Советую вам поговорить с господином Брискиным, у него удивительное внутреннее чутье. Кстати, чуть не забыл, – вдруг воскликнул финн, – мои соседки Танеевы вернулись на дачу! Тоже бежали из Петрограда по льду замерзшего моря. Хотите, я как-нибудь вас познакомлю?

– С бывшей фрейлиной императрицы? Конечно, хочу!

Пока пили чай, Лео обратил внимание на колечко Ады, и она ответила, что выходит замуж. Он по-отечески пожелал ей счастья, а после проводил до калитки и пообещал на днях прийти проведать Додо.

Внезапный порыв ветра осыпал их градом хвоинок, семян из шишек и мелких еловых веточек. Лео, уже направлявшийся к дому, промурлыкал себе под нос:

– Тапио лес сеет.

Ада улыбнулась.

Она возвратилась на «Виллу Рено» перед самым ужином, по дороге снова погрузившись в размышления об убийце Анны Брюс. Додо и Владимир Федорович поджидали ее в гостиной флигеля. Вот уже несколько дней больной вставал с постели и даже совершал прогулки до большого дома, хотя и не мог пока обходиться без трости.

Втроем они вышли во двор.

– Что-то долго вы засиделись у Коноваловых. Как там Лизанька? – поинтересовался Владимир Федорович.

– А? Чудесно, чудесно, – рассеянно ответила Ада.

Почувствовав пристальный взгляд Додо, она поспешно отвернулась и пошла вперед. Всё же после ужина, уже во флигеле, он попросил ее объясниться.

– Вы не думали о том, кто написал на вас донос? – спросила Ада, помогая ему снять пальто: рана еще слегка беспокоила его.

– Полагаю, это дело рук Саволайнена. Что? – нахмурился Додо, заметив на ее лице таинственное выражение. – Чего я не знаю? Выкладывайте!

Он забрался под одеяло, Ада села рядом и начала рассказ, который столько раз откладывала – до поры, пока Додо не станет чувствовать себя лучше. И вот наконец она рассказала ему о встрече с другом детства на Гороховой, об Анне Брюс и Юхани Киркинене. Затем призналась, что ходила к Лео, и вкратце изложила содержание их беседы.

– Получается, что мы до сих пор ничего не знаем о преступнике, хотя он уже пытался вас убить, – закончила она, поднимая глаза на Додо. – Что такое?

– Ада, – взволнованно сказал он, – у вас нет ощущения, будто что-то не так? Какая-то мелочь… противоречие…

– О чем вы?

Додо вздохнул:

– Сейчас я вам не отвечу. Мне надо подумать.

Через несколько дней, как и обещал, явился Лео Мутанен. Ада столкнулась с ним во дворе, возвращаясь из большого дома после уроков с девочками.

– Я сегодня ушел пораньше – ремонтные работы в штабе практически завершены. Как себя чувствует господин Брискин?

– Не в духе. Вчера у него был доктор Стуккей, сказал, что это его последний визит – больше в них нет надобности. Однако он чем-то расстроил Дениса Осиповича. Может, вам удастся узнать, в чем дело, – Ада выдавила улыбку и провела гостя во флигель.

Додо был в гостиной. Ада предложила сварить кофе и принялась возиться со спиртовкой, пока Лео докладывал, скидывая шубу:

– Саволайнены действительно уехали – я справился в бюро садоводства. Свой участок они совсем задешево продали Николаю Борисову. Этот молодой человек, весьма озабоченный развитием семейного дела, как я понял, хочет устроить там огород. А вас можно поздравить, Денис Осипович? – заметил Мутанен, не меняя тона. – Дата венчания уже назначена?

Лицо Додо вытянулось, он сухо сказал:

– Назначена на восьмое мая, во вторую неделю по Пасхе.

– Вы счастливец. И не принимайте близко к сердцу слова доктора. Не зря же говорится: до свадьбы заживет.

Додо так посмотрел на Аду, что ей захотелось провалиться сквозь землю. Не дождавшись ответа, бывший полицейский вновь сменил тему:

– Я вот что подумал. Раз наш убийца так боится Дениса Осиповича, почему бы вам не собрать тех, кто присутствовал на рождественском ужине, чтобы сообщить, как продвинулось расследование? Откройте всем то, что уже известно вам, – и у преступника исчезнет необходимость в устранении господина Брискина. Убийца успокоится, а мы продолжим искать мотивы.

Ада вопросительно посмотрела на Додо.

– Возможно, продолжать и не придется, – тихо проговорил он. – Я вспомнил одну деталь, которая в свете новых фактов кажется маловероятной, если только нас не хотели нарочно ввести в заблуждение… Да, собрать всех – удачная мысль. Думаю, пришла пора это сделать.

В начале марта те же действующие лица, что и в Рождественский сочельник, собрались в большом чижовском доме, только не в столовой, а в гостиной на втором этаже. Расставленные полукругом стулья напомнили Аде о прошлогоднем концерте, и она позавидовала себе прежней, еще не питавшей иллюзий, еще не познавшей разочарования. Ее жених стал молчалив и холоден с нею, и она больше не была уверена, что он хочет этого брака. Он ничего не объяснял. Ада как могла изображала беззаботную невесту, но все ее усилия меркли на фоне сияющей от счастья Лизаньки Коноваловой.

Лео Мутанен тоже был в числе гостей, стоял у окна, скрестив руки, и внимательно наблюдал.

– Так-так, благородный Эдвин. Вы держите слово! Неужели вы и впрямь раскрыли убийство? – прогудела, слегка задыхаясь, Елизавета Эмильевна Принц.

– Это так волнительно, – подхватила Нежинская, сгорая от нетерпения услышать душераздирающую историю.

– Вы уже вполне оправились от болезни? – заботливо поинтересовалась Щепанская. – Ванда рассказала, что инфлюэнца, которую вы подхватили в Петрограде, осложнилась жестокой пневмонией.

– О, я совершенно здоров, Ольга Владимировна. Благодарю, – отозвался Додо, оглядывая собравшихся. – Пожалуй, можно начинать.

Он вышел на импровизированную сцену. Ада сидела в первом ряду между Марусей и Лизой и смотрела на Брискина, пытаясь отыскать в незнакомом, осунувшемся лице черты прежнего Додо.

– Вам удалось установить, кто убил незнакомку? – в голосе Ванды Федоровны