Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В этот момент мне показалось, что я — на своем школьном дворе в Харькове на улице Культуры, и мне резко захотелось к этим баскетболистам присоединиться.
— Паш, кидай! — вдруг раздался голос одного из игроков.
— Вы откуда, пацаны? — обрадовался я.
Оказалось, что двое парней — из Украины, третий — из России, и все они айтишники, работают здесь по контракту — причем тот, который Паша, катается уже десятый год, а его друг Юра подписал второй контракт на 8 месяцев.
— Как вам тут? — поинтересовался я у земляков.
— Честно? — парни на время перестали бить по мячу. — Атлантика — это ад! Это дикая жара, от которой никуда не денешься, и беспросветный океан! Да и на берег мы почти не выходим. По Европе, честно говоря, легче плыть — хоть достопримечательности какие-то видим. Да и нет такой жары и духоты.
— Ребят, а о чем вы мечтаете?
— Я мечтаю открыть свою школу серфинга! — признался Павел.
— А я мечтаю, чтобы не было войны и все были счастливы! — месседжем из сочинения четвертого класса сообщил мне Юра.
— Да, пусть все будут здоровы и счастливы! И мирного неба над головой! — поддержал пацанов их российский друг, закидывая мяч в кольцо.
Возвращаясь в каюту после встречи с ребятами, я вдруг задумался. Ведь на корабле параллельно существует фактически два мира: пассажиров — «хозяев жизни» на эти две недели, которым глубоко плевать на стафф, и стаффа — официантов, уборщиков, поваров, айтишников, электриков, моряков, которым, по сути, так же глубоко плевать на «хозяев жизни» — у них тут своя жизнь, свои взаимоотношения, свои интриги, свои интересы. И пересекаются эти два мира редко и только в публичных зонах. Как жители одного мира могут только додумывать что-то о других, так и жители второго, по сути, мало что знают о жителях первого — их это просто не интересует. А меня интересует даже слишком.
Вот, например, уборщик нашей каюты — улыбчивый филиппинец среднего возраста, неизменно вежливый и доброжелательный. Кто он? Как попал сюда? Чем живет, есть ли у него семья? О чем мечтает, наконец?
— Доброе утро! — поздоровался я с филиппинцем. Мы с Адамом вернулись с завтрака, а он как раз выходил из нашей каюты.
— Здравствуйте! Как ваши дела? — наш «горничный» был неизменно доброжелателен, и мне почему-то верилось в его искренность.
— Артемий, — протянул я ему руку.
— Лидо… — уборщик будто не верил, что пассажир решил поздороваться с ним за руку и пожал ее нерешительно, словно боясь, что я сейчас передумаю и отдерну ее.
— Лидо, я снимаю передачу о путешествиях. Вы не согласились бы дать мне небольшое интервью?
— Интервью? — глаза филиппинца округлились еще больше, в них появился неподдельный страх.
— Не переживайте: я не буду спрашивать вас о чем-то, связанном с кораблем, — просто о вас, о ваших мечтах…
— Обо мне? — Лидо словно не верил, что кого-то может интересовать он сам. — Ну… хорошо.
— Отлично! Тогда пойдемте к нам на балкон!
Первым делом Лидо рассказал, что на борту уже 18 лет.
— За это время мои дети выросли, — признался уборщик. — Но для нас было важно отдать их в школу. Если бы я хорошо зарабатывал на Филиппинах, проблем бы не было. Но там у меня такой возможности нет — приходится не видеться со своей семьей, чтобы содержать ее. Но мне еще повезло: я возвращаюсь каждые восемь месяцев! А некоторые на кораблях по два-три года. Ну, может, отработаю этот контракт и вернусь. Самая большая моя мечта — быть просто рядом со своей семьей!
Это интервью меня потрясло: даже на время неудобно стало от того, насколько мои проблемы отличаются от проблем Лидо. Правда, как рассказал мне уборщик, зарабатывают они на судне неплохо: официант, например, меньше 5000 долларов в месяц не получает — и это «чистыми». А с удачными чаевыми могут выйти и все десять.
— Я долго буду сидеть в каюте? — традиционно выдернул меня из размышлений голос Адама. — Может, и мы хоть когда-нибудь отдохнем? Я, например, давно хочу в джакузи.
— Ну ладно, идем, — согласился я и натянул плавки.
В одном из шести корабельных джакузи, на удивление, не было обычной очереди — там плескалась лишь пара парней, и мы с Адамом вполне могли поместиться, чтобы не быть в тесноте. Отметив про себя, что водичка, конечно, теплая, но сильно отдает какой-то химией, я вдруг заметил, что один из парней… обнял другого и легонько укусил его за ухо.
Я чуть не выпрыгнул из джакузи. Для Адама же это, наоборот, стало поводом для завязывания с гей-парой великосветской беседы, и уже через пять минут они приглашали нас к себе в каюту на задней палубе, чтобы полюбоваться красивейшим закатом.
— А вы тоже пара? — спросил Адама один из парней.
— Нет! — практически выкрикнул я. — Я — журналист, Адам — оператор. Мы путешествуем и снимаем документальный фильм.
— Тогда у нас есть для вас прекрасные кадры! Мы вчера сняли их на свою GoPro — вам для видео пригодятся!
— Я пойду… Пойду, на горках прокачусь, — нашел я благовидный предлог, чтобы удалиться. Я действительно давно хотел испробовать ту самую трехэтажную горку — теперь же момент был как никогда подходящим.
Как вам передать эти ощущения? Представьте, что вы — Алиса, которая в Стране чудес несется в лабиринте — только лабиринт этот растянулся на три этажа непередаваемого детского восторга: я почувствовал себя маленьким мальчиком, которого надо за уши оттягивать от аттракционов.
Когда в очередной раз с улыбкой до ушей плюхнулся в воду и вынырнул, мой взгляд сразу уперся в недовольную мину Адама, поджидавшего меня у бортика:
— Я хочу есть, — заявил он мне. — Ты собираешься обедать?
Мы двинулись в ресторан-буфет.
За единственным свободным столиком у окон сидела одна красавица со светло-русой косой и с грудным ребенком на руках.
— Простите, у вас свободно? — поинтересовался я.
— Да, конечно, садитесь! — приветливо ответила русая красавица. — Меня Кристина зовут. А вы кто?
— Артемий…
— Адам…
— Вы — пара?
— О боже мой, нет! — который раз аж подпрыгнул я. — У Адама жена и четверо детей, у меня есть любимая — мы просто журналисты! Путешествуем вместе.
— Здорово! А я путешествую без мужа — он остался дома, в Финляндии. — Кристина откинула косу набок, залезла в сарафан и совершенно естественным быстрым движением достала правую грудь. Малыш немедленно схватил сосок беззубым ртом и стал довольно причмокивать.
Кристина, казалось, совершенно