произошли с нею. Он же предупреждал о других, которые могли произойти. Тем не менее построил фразу так, словно поддержал ход ее мыслей:

— Видишь, — качнул головой, — похоже, мои предположения не на голом месте. — Медленно шагнул к двери из гостиной. Уже в прихожей закончил свою фразу: — А теперь я оставляю тебя. Мне пора по делам. Извини, что вслед за неким Омиртом отнял у тебя твое утреннее время. До вечера! — распахнул дверь и вышел на площадку.

Закрыв за ним, она отправилась в спальню, подхватила дамскую сумочку, спешно набросала в нее все необходимое и вернулась в прихожую. Возле картины приостановилась — глаза с портрета внимательно следили за нею. Лилия вгляделась в них.

— Все слышала? — негромко подала голос. — Странное сегодня утро. Любопытно, с какими намерениями Омирт хотел вытащить меня в ресторан, что собирался сообщить там? И почему не стал говорить здесь? Как ты думаешь, стоило мне принять его предложение? Я думаю, правильно сделала, что послала его подальше. — Помолчала. — Ну ладно, я пошла на работу. Ты тут присматривай, чтобы без меня больше никто не заявился. У меня ощущение, что Омирт приходил не ко мне, это ты притягиваешь его, ибо есть у меня твердая уверенность: он абсолютно убежден, что написал портрет Хаюрдо. Учитывая, что его картины — большая ценность, Омирт элементарно хочет стащить у меня мой портрет, чтобы потом нажиться. Потому и выдал мне фальшивое заключение. Я видела, как дрожали его руки, когда он прикасался к полотну во время проведения экспертизы. И вот сейчас вдруг подумалось, что неспроста он приглашал меня в ресторан. Там что-нибудь подстроил бы, и со мной могло всякое случиться. После этого гораздо проще завладеть холстом. Вот такая у меня догадка. А ты что об этом думаешь? Сейчас мне не до разговоров с тобой — и так придется гнать машину, чтобы не опоздать на работу, — а вечером давай побеседуем. Мне интересно услышать твое мнение, — вздохнула и ступила к входной двери.

11

В то же утро необычные события происходили в квартире Эльвиры. Когда та уехала на работу, а Леопольд еще валялся в постели, прикидывая в голове, чем бы сегодня ему заняться, во входную дверь раздался стук. Он в спальне не сразу услышал его. А когда услыхал, то удивился: какой придурок стучится, не видит сбоку от двери кнопку звонка? Трудно нажать или лень поднять руку? Вот и пусть еще побарабанит, косточки пальцев отобьет — тогда, может быть, отвалит прочь. Но стук продолжался. Становился громче и настойчивее. Казалось, еще чуть-чуть, и начнется долбежка кулаком в дверное полотно. Леопольд, покривившись, засопел и с кислой миной лениво поднялся с кровати. Потрепал копну волос на голове. Натянул домашний халат, сунул тонкие ноги в огромные тапки, зашаркал подошвами по полу. Проходя по прихожей мимо картины, скользнул по ней краем глаза и басом зыкнул, чтобы слышно было за дверью на лестничной площадке:

— Кто привязался! Перестань дубасить! Разошелся! Весь мозг вынес! Войди в берега! — распахнул входную дверь и удивленно вытаращил глубоко посаженные глаза. Перед ним стояла женщина преклонных лет в не очень современной одежде, похожая на чопорную даму. Лоя. Леопольд выглянул за порог, не поверив в то, что так громко и настойчиво могла стучать эта худая невысокая женщина. Убедившись, что на площадке больше никого нет, остановил на ней взгляд:

— Вы чего, мамаша? Так стучать, когда человек отдыхает, — можно кого угодно заикой оставить!

— Ради бога, простите меня, молодой человек. Я никак не могла подумать, что в это время вы можете отдыхать.

— Вы не только меня, но наверняка и соседей всех разбудили, — кивком головы показал на другие квартиры на площадке.

— Неужели так громко? — непритворно удивилась она.

— Ну вы даете, мамаша! — присвистнул. — Издеваетесь? А я вас где-то видел. Не припомню где, но точно видел.

— Зато я припоминаю, молодой человек. В художественном салоне, где вы приобрели портрет вашей спутницы, написанный рукой Хаюрдо. Надеюсь, она дома? Я, собственно, хотела видеть ее. Никак не предполагала, что увижу вас вот в этом наряде.

Почувствовав неловкость перед нею, Леопольд растерянно промямлил:

— Я вас тоже не ожидал увидеть сейчас.

— Вы долго намерены держать даму за порогом? — возмутилась она. — Настоящий джентльмен никогда не допустит подобного положения, никогда не станет разговаривать с дамой из-за порога. Он обязательно пригласит ее в дом и предложит стул. Я уж не говорю о том, что обязательно поцелует ей руку.

— Я похож на джентльмена? — вопросительно пробасил Леопольд, при этом по-мальчишески шмыгнул носом. Впервые в жизни его сравнили с джентльменом, и он не знал, как реагировать на это. Разумеется, ему хотелось бы быть джентльменом, но когда он смотрел в зеркало и видел свое маленькое лицо, худую невысокую фигуру, похожую на мальчиковую, когда слышал свою собственную не всегда уверенную, а иногда корявую речь, то понимал, что далеко не дотягивал до такого определения. А уж чтобы расшаркиваться и целовать руки — даже в голове не держал. И все-таки замечание Лои заметно смутило его. Скулы Леопольда покраснели. Он сжал губы и почесал затылок. Решив, что своим встречным вопросом он одновременно ответил на ее вопрос, то есть определенно дал понять, что не стоит ей уповать на его благородство, так как перед нею нет джентльмена, — следовательно, разговаривать с нею будет из-за порога. Да и то если захочет. А не захочет — закроет дверь перед ее носом.

Все так и содеялось бы, если бы Лоя вдруг не разрушила его настрой непредвиденным ответом:

— Разумеется, молодой человек. — Таких слов от нее он никак не ожидал. — Вы вполне могли бы быть джентльменом, если бы сменили свой тон на любезный сердцу дам, сняли с себя этот драный халат, надели приличествующий костюм и привели в порядок голову. Поверьте мне, я знаю, что говорю. У меня всегда был и до сих пор сохранился прозорливый ум. Мне в моей жизни приходилось иметь дело с настоящими элегантными джентльменами. И уж они никогда не назвали бы меня так грубо — мамашей. Это оскорбительно для уха дамы. Да будет вам известно, сударь, меня всегда и все называли и называют «мадам». — Огорошила этими словами Лоя со снисходительным достоинством, словно бы стыдя Леопольда за его недостаточную образованность.

Переступив с ноги на ногу, Леопольд нахохлился, мозг просверлила мысль, что выслушивать упреки от всякой старухи, которая требует к себе какого-то доисторического обращения, ему не очень нравится. Подумаешь, назвал мамашей! Что же тут неучтивого? Так