в коридорах всё ещё нездорово косятся на прострелянный в районе сердца китель и торчащую из-под него кобуру с пистолетом, но эти косые взгляды меня не заботят нисколько.

Для проформы постучал в массивную резную дверь кабинета полковника.

— Дозволено! — донёсся из-за неё голос офицера.

Отвечать собеседнику в матерную рифму, как это сделали бы мои прежние соратники, не стал.

— Не помешал?

Я просочился в помещение рабочего кабинета и прикрыл за собою створку.

Визави был обнаружен в гордом единодушном одиночестве, в полном отрешении от окружающего мира занимающимся форменным актом бумагомарания. Обложившись какими-то лишь ему одному ведомыми книгами, журналами, подшивками и папками, высокочинный что-то усердно писал и сравнивал из одной книги в другую.

Ну, а чем ещё заниматься господину полковнику в условной середине условного девятнадцатого века? Высокие технологии сюда пока что не завезли. Давить клопов на кнопках клавиатур местным доведётся ещё очень и очень нескоро.

Угореть, что ли, по-чёрному? Подогнать офицеру солнечную панель, батарею аккумуляторов на 220 и какой-нибудь вшивенький портативный компьютер. Не особо злой, но чтоб операционная система вертелась на простеньком NVMe-накопителе, да охлаждение было выполнено пассивным, без вентилятора. И жрать поменьше будет, и работать пошустрее. Интересно будет посмотреть на реакцию Протопопова.

Хотя, местные не отсталые дураки. На мои технические ништяки, являющиеся для их времени откровенным новшеством, глаза крупнее блюдца не выкатывают. Диву даются, но новым Мессией не объявляют и в ноги божественном посланцу ниц не падают. Не думаю, что тот же Протопопов будет антихристом меня клеймить, заявись я к нему в девятнадцатый век с техникой из века двадцать первого.

— Есть малость. Что-то срочное?

— Для меня — да. Твои люди допрос наёмницы закончили?

— А…! — махнул рукой руководитель Тайной Канцелярии. — Ты за Ханну… Хотелось бы с ней ещё поработать. Требуешь её забрать? Она нужна тебе немедля?

— Могу оставить вам на некоторое время.

В том, что рыжая содержится на территории Канцелярии, есть и свои плюсы. Мне не приходится тратить силы и время на наблюдение за ней. А ещё кормить не надо. Кормёжка пленников — задача содержащих их. Пока «Лиса» под присмотром людей Протопопова, у меня не болит башка о том, когда и чем кормить сдавшуюся.

— Только поговорить, полковник. Мне с ней надо только поговорить. Или она знает то, что мне надо, или не знает. Надолго не задержусь. У меня и без того с подготовкой к аттестации и экспедиции дел по горло.

Офицер кивнул.

— Будь так любезен. Ханна сообщила массу любопытных новостей и слухов, но все их требуется перепроверить. Хотя бы дней на несколько я просил бы её оставить нам.

Я безучастно пожал плечами.

— На том и порешили. Не будем тратить время друг друга больше необходимого. Не подскажешь, как к ней пробраться?

* * *

Встречу с пленившим её ратником Ханна ожидала с неприятным чувством противоречия.

Грело спокойствием то, что «Лиса» успела узнать о наёмнике. Спокоен, не вспыльчив, трезво мыслящий, имеющий свои критерии и ценности. Последователен. Не склонен к скоропалительным решениям. Он не убил её на месте, хотя сим существо облегчил бы себе работу. Вместо этого заявил права на боевые трофеи и во всеуслышание объявил, что пленил наёмницу, запретив вытворять с ней всякое.

Угнетало то, что кроме психологического портрета на Мастерова нет ничего. Ни семьи, ни рода, ни вероисповедания. Кто такой, откуда взялся, почему под крылом Канцелярии? Он, определённо, непрост, хоть и косит под простолюдина. Но какой простолюдин сведущ о внутренней кухне наёмников? Не каждый служивый знает, что у них свои уклады и законы. Для многих наймиты — простой разбойный сброд. Мастеров же… да какой он, к бесам, простолюдин! Типичный же наёмный ратник! Это очевидно, как Божий день. Тем паче, что оный ратник сам расписался в своей принадлежности.

А, раз так, то нет решительно никаких гарантий, что он сдержит своё слово и убережёт Ханну от разрывания. Зачем оно ему? Он с этого ничего не поимеет. Напротив, сторожить пленников — зело накладное занятие. Кормить, поить, лечить, одевать, обувать, присматривать, конвоировать… дешевле казнить. Конкретно в случае Мастерова — отдать Ханну на растерзание людям Протопопова. Те знают, что делать с подобными ей. Тем самым наёмник избавит себя от многих проблем, связанных с содержанием пленницы.

Потому даже появление рекомого «Мастерова» в темнице, в стенах которой заточили на время допросов наёмницу, не развеяло её сомнений. До сих пор рыжая пребывала в смятении, в буквально ожидала, как с уст пленителя сорвётся приговор. Оставалось лишь молиться, хоть Ханна и не умела, чтобы казнь случилась быстрой и безболезненной.

Качнувшаяся на петлях дверь впустила в темницу вошедшего пленителя, который тут же закрыл за собой проход.

Что примечательно, явился он по той же непривычной зелёной форме одежды, в которой Ханна застала его на приёме у светлейшего князя Морозова. Бросился в глаза странный, непринятый в Российской Империи крой обмундирования, и уже знакомая пробоина на камзоле возле сердца: прореха от пули, выпущенной покусившимся Бесчестных. В руках он нёс небольшой подсумок явно не имперского образца. Подобных пошивов на вооружении армии не стояло.

Что не менее примечательно, воин никоим образом не показывал, будто последнее его заботит хоть сколько-нибудь. Ни движениями, ни мимикой, ни жестами не выказывал, будто испытывает неудобства.

Действительно. Подумаешь, грудь простреляна у сердца⁈ Что тут такого⁈

В груди у Ханны похолодело. А, вообще, божий ли человек этот Мастеров? Револьверы — очень мощное орудие. Пусть наёмный ратник не почил сразу, но на камзоле не видно даже крови!

Откуда-то из памяти начали выплывать обрывки фольклорных воспоминаний о демонах, коих не берёт ничто иное, кроме освящённого серебряного оружия, меча ли, стрелы ли али пули. Не из этих ли, случаем, пленитель⁈ Тогда назидательная казнь разрыванием чуть ли не лучший выход!

Мастеров, войдя по темницу в одиночестве, окинул взглядом фигуру пленницы.

С неё забрали всякое облачение, оставив лишь нижнюю рубаху из-под сарафана. Не стали заковывать в кандалы, но и удобств в темнице не предоставили. Уже сутки Ханна не имела омовений, сонного одра или одеяния, а ведь в подвалах Тайной Канцелярии тепло не было. Кормить кормили, да. Не больше необходимого, но полученной пищи едва хватало, чтоб согреться. Тело почти не вырабатывало тепла.

Наёмник скользнул взором по растрёпанным, нечёсаным рыжим волосам сдавшейся в плен коллеги, задержался на ошейнике бессилия, провёл им по соблазнительному телу девушки, едва прикрытому нижней рубахой. А, ведь, оно и было