— Обязательно. Но сейчас мне нужно всё же в свою комнату сходить. Одеться, обуться и сумку взять. Ты же не против? А то, я замёрз уже, как собака, особенно ноги.

— Хм, — Егор снова окинул меня удивлённым взглядом.

— Не спрашивай, — я быстро шёл по коридору.

Егор снова кивнул и, поправив на плече сумку, пошёл со мной рядом.

— Скажи, а ты ботанику на завтра смотрел? Я не до конца понимаю, что от нас нужно нашему преподавателю. Давай поищем в библиотеке дополнительную литературу после занятий и вместе напишем реферат про виды одуванчиков? А то, Волков не очень информативен, — сказал Егор. Ему, похоже, надоело молча идти. Ага, так вот из-за чего Ванда распсиховалась. Ну, ничего, ей Ромка поможет. Правда, не думаю, что ей от этого проще станет. Но, это не моё дело. А вот что касается меня и Дубова…

— Какое совпадение! Я как раз тебе хотел почти то же самое предложить, — и я, немного истерично хихикнув, вручил ему тяжеленые фолианты.

— Это что? — Егор уставился на книги.

— Это моё фамильное наследие. — Ответил я. — И, как говорили мои предки, лучше литературы нам не найти.

— Откуда они у тебя? — продолжал пытать меня Егор.

— От козла одного, который, впрочем, считает себя самим совершенством. — Фыркнул я. — Ну что? Пойдёт в качестве дополнительной литературы? — я вошёл в гостиную Первого факультета и быстро прошмыгнул в свою комнату, чтобы одеться и собрать сумку. Егор остался в коридоре дожидаться меня, начав пролистывать одну из книг.

Сегодня у меня в расписании первой парой стояла общая магия. И мне есть чем удивить Бурмистрову. А то она уже, похоже, поставила на мне большой и жирный крест.

— Егор, очнись! — когда я выбежал в коридор, то увидел картину маслом: высокий, нескладный, русоволосый парень сидит на корточках, прислонившись спиной к стене, и запоем читает здоровенную книгу. Когда я крикнул, он подпрыгнул и некоторое время смотрел на меня расфокусированным взглядом. — Пошли, а то опоздаем. Потом почитаешь, точнее, вместе почитаем.

Дубов пришёл в себя, нехотя закрыл книгу, и мы направились к моему жутчайшему кошмару в этом замке — нашей всеми любимой винтовой лестнице. В коридорах и на лестнице никого не было, значит, у нас есть все шансы, чтобы опоздать, чего делать не хотелось. Некоторое время мы поднимались молча: Егору нечего было сказать, а я просто берёг дыхание.

— Слушай, — прервал затянувшуюся паузу парень, — у нас все в последнее время только и говорят о родовых проклятьях, и все хвастаются, какие у кого лучше. Я давно хотел у тебя спросить: а какие у твоего рода отличительные знаки? — смутился Дубов, и вновь его лицо осветилось россыпью веснушек.

— Ты о чём сейчас говоришь? — переспросил я его удивлённо. — Какие родовые проклятья? Даже и не слышал об этом никогда. — Я пожал плечами. — Со мной на факультете не слишком-то часто разговаривают, а сам я даже и не подозревал, что такое есть.

— Не надо так со мной, — насупился Егор, — если не хочешь говорить, то так и скажи. Даже у нас они есть. Учитывая дефицит силы, эти проклятья не применяются уже давно, но это не значит, что их нет. Например, проклятье отвода глаз — это как раз наше родовое. Его никто конкретно в этой модификации применить не может, только члены семьи и тот, кому эти знания семья доверяет после проведения специального обряда. У Полянского в роду в основном баловались проклятьями защиты, а у Смирновых практиковали призывы.

Я обречённо вздохнул. Откуда я могу знать, чем баловались в своё время Лазаревы. Подозреваю, что превращением людей в бобров и изготовлением в тайной лаборатории оборотней не является родовым достижением нашей семейки — это так баловство, хобби, чтобы форму не потерять. Но Егор выглядит обиженным. Думает, что я от него что-то скрываю. Надо правду сказать, хоть и не всю. Всё же, это мой единственный друг.

— Егор, может ты не знаешь, но Александр Наумов, не является моим биологическим отцом. Он мой отчим. А мой родной папаша умер, когда я был совсем маленьким и никаких знаний о себе, своей семье и каких-либо семейных заклятиях не оставил. По материнской линии я как-то сам особо не интересовался. Может, что и есть, только мне это в любом случае недоступно, у нас наследственность исключительно по мужской линии передаётся. Мои безумные предки постарались. Доулучшали родовое древо, так сказать, — последнюю фразу я проговорил про себя.

За этим странным разговором, состоящим в основном из недомолвок, мы дошли до класса общей магии. Урок ещё не начался, поэтому возле кабинета мы попали в небольшой затор.

Подумав, я забрал книги у Егора, чтобы он не отвлекался на уроках, клятвенно пообещав ему, что верну сразу после последнего занятия. Вот таким потомком Гришка точно бы гордился. Потому что книги мне пришлось вырывать чуть ли не силой.

Прежде, чем войти в класс, я ещё раз внимательно посмотрел в открытое, сейчас слегка нахмуренное лицо Дубова. Всё-таки колоться придётся, если я не хочу потерять его доверие. Как-то мне становится неуютно от мысли, что из-за глупого запрета на моё настоящее имя я могу лишиться своего первого и единственного друга.

Глава 18

— Дмитрий Александрович, вам не кажется, что это слишком низко, даже для вас, — Бурмистрова прожгла меня насквозь прокурорским взглядом, а я сидел и не понимал, что вообще происходит. — Списать работу своего сокурсника и выдать её за свою. Приличия ради хотя бы слова местами поменяли! — Заявила она под конец своей тирады.

Виной этой непонятной ситуации стало то, что та восхитительная домашняя работа, которой я так гордился, оказалась, по мнению Бурмистровой, совсем не моей.

— И у кого же я списал, Анастасия Вячеславовна? — довольно вежливо поинтересовался я, понимая, что начинаю закипать.

Я стоял перед ней, как проштрафившийся неуч, и выслушивал голословные обвинения в свой адрес. Хорошо ещё, что отчитывать меня она додумалась только после занятий, вызвав в конце учебного дня к себе в кабинет.

— А то вы не знаете, молодой человек, — посмотрела она мне в глаза, поджав губы.

— Представьте себе, не знаю. — Мне было не просто