немало времени, чтобы научить бывших крепостных парней держаться молодцевато, по-солдатски, как говорил тот же генерал-аншеф: «чтобы крестьянская подлая привычка, уклонка, ужимка, чесание при разговоре совсем были у него истреблены». Солдаты должны были бриться, но зато им разрешалось отпускать усы, ну и буклей они по недавнему указу не носили и не пудрились, стриглись просто и удобно, «в скобку». В отличие от тех же господ офицеров!

Вот Антон сейчас парился в длинном кафтане, под которым еще и камзол… А уж эти букли, коса, пудра! То ли дело солдатики в легких холщовых шароварах и куртках. Всем хороша новая форма, вот только кожаная каска тяжелая, неудобная… Солдаты в походе ее не носили, старались обменять на не так давно появившийся и еще не вошедший в повсеместную форму кивер.

Рекрут попадал в свой родной полк – в буквальном смысле родной! – после долгой дороги, и служба была пожизненной. Насколько помнил Антон, лишь с 1793 года ее срок был ограничен двадцатью пятью годами…

Скоро уже… Шесть лет осталось.

Попав в полк, новобранцы принимали присягу, навсегда отделявшую их от прежней крепостной крестьянской жизни, получали из казны шляпу, кафтан, плащ-епанчу, камзол со штанами, галстук, сапоги, башмаки, чулки, исподние рубахи и портки. Рядовых надлежало научить всему. В том числе, как написано в инструкции, «чистить и вохрить штаны, перчатки, перевязь и портупею, связывать шляпу, наложить на нее кашкет и обуть сапоги, положить на них шпоры, привить косу, надеть мундир, а потом стоять в требуемой солдатской фигуре, ходить просто и маршировать… и когда во всем том он привыкнет, начать обучать ружейным приемам, конной и пешей экзерциции».

Служивые, повидавшие в походах дальние края, навсегда порывали с прежней жизнью и уже не чувствовали себя крестьянами, без всяких колебаний подавляли народные волнения, в повседневной жизни привыкая жить за счет обывателей, на том же «постое».

– Нале-ву… Напра-ву… Барабаны… Дробь!

Тра-та-та-та-та!

Пожалуй, хватит уже построений…

– Фенрих! – поручик подозвал полкового трубача.

– Я, ваше благородие!

– Труби отбой!

Вскинулась, запела труба, сияя на жарком летнем солнце…

Да уж, жарко…

– Господа капралы… Благодарю!

– Рады стараться, вашбродие!

– Солдаты! И вам благодарность!

– Рады ста-рать-ся!

– Вольно! Разрешаю оправиться, попить воды… Соберетесь в тени под навесом.

Вот этот приказ ратники исполнили с большим удовольствием. Послышались веселые шутки, смех…

Антон спрятал усмешку. Ну, что же – пора было приступать к политинформации… Сие важное дело унтерам не доверяли – только господам офицерам!

– Парни! Богатыри! Орлы! – вот так, запросто, начал поручик. – Знайте, каждый из вас нынче уже не крестьянин, а солдат! Слуга государю и богоспасаемому Отечеству нашему. Солдат, который именем и чином своим от всех его прежних званий преимуществен, отличается от них неоспоримо честью и славою! Который, не щадя своей жизни, обеспечивает своих сограждан, обороняет отечество. И тем заслуживает признательность и милость государя! Благодарность земляков и молитвы чинов духовных! Наш же славный Шлиссельбургский полк…

Тут Сосновский кратко напомнил рекрутам историю полка, упомянул сражения, где полк участвовал, имена героев и полководцев.

Новобранцы слушали со вниманием… и даже с гордостью! Эвон, как глаза блестели.

А, небось, не шибко-то хотелось в рекруты. На всю-то жизнь! Поди, сетовали на злую судьбу. Зря! Именно в армии вчерашний «подлый мужик» переставал быть крепостным. Простой крестьянский парень становился «государевым слугой» и вполне мог дослужиться до унтера и даже – если повезет – до обер‐офицера, ведь Табель о рангах открывала дорогу к получению дворянского звания!

Об этом тоже не забыл рассказать Антон:

– Да, да – дворянского! Таким же образом вышла в люди примерно четверть пехотных офицеров при славном государе Петре Великом! За верную службу будет повышение оклада! Идет война, вы знаете… Многие из вас уже очень скоро будут награждены медалями, произведены в капралы и сержанты. А некоторые удостоятся доброй чарки вина от своего славного командира! Ура, служивые!

– Ура! Ура! Ура! – вскочив на ноги, дружно гаркнули солдаты.

…После чего поручик объявил обед…

Основным блюдом солдата являлась каша, в основном из самой доступной и дешевой ячменной крупы, с салом и – иногда – мясом. Из напитков употреблялся «солдатский квас» из ячменя и ржи. Для приготовления трапезы в русской армии существовали отдельные кашеварные повозки, которые во время похода должны были двигаться впереди марширующих колонн и до их подхода успеть изготовить обед. Прием пищи проводился по артелям, на каждую артель полагался отдельный котел…

Радостно гомоня, солдатушки окружили кашеварную повозку, достали из ранцев миски и ложки…

– К кашам!

По команде артельного старосты солдаты приступили к трапезе…

Досталось каши и господину поручику, он отобедал с капралами – не хотелось топать к офицерским палаткам.

После обеда отправились к морю, на стрельбище, располагавшееся невдалеке от старой заброшенной каменоломни верстах в десяти от города… То еще было местечко, средь местного населения – татар, греков, армян – о каменоломне ходили самые жуткие слухи. Говорили, что там обитают бесприютные души некогда казненных турками рыбаков, по ночам откуда-то из-под земли доносились стоны и завывания, и никто из местных жителей, в здравом уме и твердой памяти, не осмеливался даже приблизиться к этому страшному проклятому месту!

Проклятому!

Антон это для себя отметил… Мало ли – пригодится.

А для стрельбища здесь было идеальное место – пустошь и полное безлюдье. Лишь стервятники парили в белесом, выцветшем от зноя небе.

Как ни странно, пополнять свои боеприпасы солдат должен был на личные средства. Для изготовления пуль солдату надлежало купить свинца «из экономии». Как не уставал говорить сам командующий: раз уж солдату выплачивалось небольшое жалованье, так и свинец не дорого стоит.

Что же касаемо ружей, то даже в одном полку – в том числе Шлиссельбургском пехотном – имелось оружие самых различных калибров. Потому и пули выплавляли сами под себя…

Осадив коня, поручик спрыгнул наземь, дожидаясь подхода плутонга – полубатальона – стрельбы велись так.

Дождавшись, гаркнул:

– Пальба будет! Заряжай ружье!

Капралы продублировали команду, зорко наблюдая за рекрутами.

Солдатушки живенько кинулись приводить оружие в боевую готовность. При заряжании ружей бойцы должны были действовать быстро и слаженно, что необходимо для хорошей скорострельности. Воину надлежало со всей тщательностью изготовить оружие к выстрелу… Пока что не у всех выходило…

– Э! Орясина! – ругался капрал. – У тебя ж шомпол отскочил – не видишь? Значит, пуля прибита не крепко. Во время прицеливания может и выкатиться из ствола… Давай перезаряжай… Да забей заряд в ружье с одного удара! Иначе порох утрамбуется дюже, да картуз с пулей порвется, не дай бог! А тогда – осечка.

Наконец, закончив со снаряжением,