Долион затянул пояс на халате потуже. Мужчину совершенно не смущало находиться в совершенно домашнем обличьи перед своим профессором, все еще облаченным в черную мантию. Да и профессор Илай имел возможность, по разумению ректора, лучше прочувствовать свое место в иерархии.

— Магиана… Ведьма Гера по вашему приказу заключена в темницу, — отчитался Илай, складывая руки на груди. — Но, если вы позволите, я не увидел достаточных оснований для ее заключению.

— А когда они были нам нужны? — хохотнул Долион, испытывая легкое отвращение к тому, что молодой профессор сомневается в отданных приказах.

Когда Илаю было велено провести охоту, тот не колебался. По взгляду ректора, профессор с точностью уловил, на что он намекает.

— Сейчас несколько иная ситуация. Эта… девочка. Она дочь Андриса. Я всегда считал, что он — один из преданнейших людей королевства. То, как он справлялся с нашим делом…

— Не имеет значения, — отмахнулся Долион, ощущая, что его недовольство и раздражение только нарастает.

— Но…

Ректор сжал кулак, и профессор Илай замолчал.

В комнате повисла хрупкая тишина. Мрак помещения лишь делал атмосферу более давящей. Долион не любил яркого света в своих комнатах, почти всегда ограничиваясь одним включенным торшером в углу, да и тот был оборудован тусклой лампой с теплым желтым свечением.

— Я лишь хочу сказать… — все-таки осмелился вставить профессор, но оказался перебит.

— Я знаю все, что ты хочешь мне сказать, — отрезал мужчина в кресле, вновь поправляя пояс на своем халате, хотя тот и не нуждался в этом. — Я достаточно долго живу, чтобы знать все, что вы там собираетесь мне сказать. И чтобы понимать все последствия…

Долион вздохнул.

С одной стороны, Илай был один из немногих, кто посвящен в планы ректора. С другой… Кто их разберет, кому стоит доверять, а от кого в любой момент можно ожидать удара в спину? Долион относил профессора Илая как раз к последним. Опять же. С одной стороны он взрастил мальчонку чуть ли не с пеленок, научил всему, что этот, по многим меркам, молодой сопляк, теперь знает. С другой — способный без лишних вопросов и промедлений похитить человеческую девчонку, лишь бы принести ее в жертву ради большой идеи — человек опасный. Беспрекословное подчинение Илая всегда радовало ректора. Но и настораживало в то же время. Профессор раз за разом доказывал, что является магом без каких-либо принципов. И спасал Илая от скорой расправы его исключительный фанатизм и преданность делу.

Оттого Долион ощущал раздражение. Потому что сегодня Илай впервые высказывал какие-то опасения и демонстрировал наличие сомнений.

— Думаете, отец сможет принять, что его дочь будет казнена?

— Отец, истово верующий в праведность нашего дела — сможет, — без сомнений ответил Долион. — Но Андрис не такой.

Ректор поднялся с кресла, чтобы оказаться ближе к своему подопечному. Он опустил ладони на плечи профессора.

— Ты же спрашиваешь все это, чувствуя, что мы предаем одного из нас, — понимающе произнес Долион. — Но ты ошибаешься. Ведьмами не становятся, ведьмами рождаются. Андрис предал нас, когда связался с ведьмой. Убил ли он ее потом, или отпустил — нам пока неизвестно. Но он сохранил ребенка. Взрастил. И отправил сюда, намереваясь обмануть. Или хуже того, планируя порушить все, что все мы строили так долго и ценой сотен и тысяч жизней наших магов. Кто он, если не предатель?

Илай поджал губы и склонил голову, ощущая собственную глупость. И наивность, от которой желудок скрутило неприятным спазмом.

— Обвинения против девчонки имеют под собой почву, — заверил Долион, успокаивая коллегу и бывшего ученика. Хотя, разве ученики бывают бывшими? Тем, кто действительно разумен понятно, что обучение не заканчивается никогда. Проживи хоть триста лет, как это сделал Долион, никогда не закончишь узнавать что-то новое. Если хочешь выжить. И добиться высот. Добиться всего, чего так долго желал.

— О ее ведьмовстве мне доложил надёжный источник, — Долиону не нравилось то, что ему приходится отчитываться. Или врать своему человеку. Тем не менее, оставалось совсем немного времени до того, как мужчина раз и навсегда забудет, что это такое.

— За доказательствами дело не станет, — будто самому себе произнес Долион, возвращаясь в кресло. — Делай то, что тебе велено. И не смей более во мне сомневаться. Просто делай то, что тебе велено.

"И у нас все получится", — заверил самого себя мужчина, зная, что до столь желанной цели осталось совсем чуть-чуть. День, может быть два-три. Но он получит то, чего так долго желал.

Насколько я знаю, когда преступников сажают в камеры-изоляторы, то им хоть мячик выдают. Ну, во всяком случае, во всех фильмах и таких товарищей оказывает теннисный мячик, и можно до отупения швырять его в стену, устраивать себе хоть какое-то подобие развлечения.

Мне не дали ничего.

А я бы очень не отказалась хоты бы от соломы, чтобы расстелить на полу и лечь нормально.

Увы.

Ведьмы же коварны. Настолько, что, видимо, маги верят, что мы, лишенные магии, даже из такой простой вещи сотворим максимально опасное заклинание.

Черт. Если бы все те бредни, в которые маги верят, оказались бы правдой — было бы неплохо. Но опять же. Увы.

Я даже пыталась что-то сделать.

Садилась на пол, занимала позу лотоса. Опускала руки на холодный влажный камень и взывала к силе земли. И что у меня получилось?

Ни черта у меня не получилось, вот что.

Земля и камни пропитаны солью, браслеты на руках сковывают все природные способности. Я не смогла призвать ни одного эфира, не смогла уловить ни один энергетический поток.

И поспать, кстати, тоже не смогла толком. Не знаю, в какой момент, меня срубило, но по ощущениям я провалилась в сон на час или два.

Вообще это жестоко. Здесь нет ни окон, ни часов. Когда я очнулась, то не была в состоянии сообразить, какое сейчас время суток.

Второй раз прикорнула, как мне кажется, уже совсем под утро. Но не знаю точно. А вот разбудили меня очередные гости.

— Встань, ведьма.

Профессор Илай… Не самая лучшая компания.

К моему сожалению, принц Элмер так и не удосужился ко мне явиться.

— Я, пожалуй, посижу, — огрызнулась в ответ. Ни настроения, ни сил на то, чтобы строить из себя примерную ученицу у меня не было. Опять же. Может мне стоит вскочить на ноги, кинуться к решётке и плакать, умоляя пощадить и заверяя в том, что это все только ошибка… Но… Это ж я. Я не такая разумная. Да и не собираюсь я унижаться перед такими, как Илай.

— Тебе велено встать! — рыкнул профессор, но я лишь одарила его взглядом а-ля "и что ты мне сделаешь? Зайдешь в камеру и заставишь встать?". Тут одно из двух. Или профессор искренне верит в то, что я ведьма, и не сунется один. Или профессор знает, что все происходящее — подстава. И я не виновна. И тут мне остается только надеяться, что у него хватит совести не давить на несчастную девушку. Наивная я, да?