Вряд ли осталась без должного внимания выдумка Сварога, спомощью которой он захватил самолет. И поскольку в его положении для надежностиследует предполагать самое худшее, допустить, что их будут выслеживать спомощью магии, вроде бы повсеместно на земле запрещенной, искореняемой ипреследуемой, но упорно и нежданно вновь и вновь являвшей себя миру в самыхразных обличьях и по самым разным поводам…

Основания для таких тревог имелись. Несколько раз Сварогиспытывал странные и неприятные ощущения; он не смог бы описать их словами. Ноименно эта странность, пугающие нахлывы необъяснимого, то заставлявшие затылокдеревенеть, то ледяным обручем стискивавшие грудь, как раз и позволяли верить,что это не родилось в его мозгу, а пришло извне. То, что магия не моглапричинить ему вреда, еще не означало, что его нельзя выследить с помощью магии…

Однажды Мара пожаловалась на схожие ощущения. Паколетмолчал, однако пару раз оглядывался что-то очень уж испуганно, когда боятьсявокруг было нечего…

Остаток дня, весь следующий и утро очередного онипробирались без дорог, выдерживая направление по компасу. Два раза натыкалисьна дровосеков-углежогов, безвылазно сидевших в чащобе второй месяц и оттогослыхом не слыхавших о городских развлечениях вроде шаррима. Один раз самивспугнули кучку всадников в зеленом, моментально припустивших в дубраву ипотому вряд ли принадлежавших к породе тех, кто преследует.

И вышли к Ителу. Куда именно вышли, никто не знал, нопогрешность была небольшая — лиг пятьдесят в ту или другую сторону…

Ощутив рядом чье-то присутствие, обернулся, но Мара, как иследовало ожидать, успела бесшумно подобраться вплотную. И невинно щурилась,глядя снизу вверх и якобы случайно касаясь бедром.

— Гарнизон? — спросил Сварог официальным тоном.

— Сидит под деревом при выставленном часовом и травитбайки для поднятия воинского духа. Повелитель мой, нет ли у нас получасикасвободного времени? — Она оглянулась на густые заросли орешника ипотянулась с мечтательной улыбкой, полузакрыв глаза. — Для жуткоконфиденциального разговора…

— Нет у нас получасика, — сказал Сварог. — Ивообще, суровые условия походной жизни…

Мара прищурилась:

— Между прочим, когда мы ночевали на заброшенной фермене далее как вчера, наша златовласка и граф нашли способ скрасить суровыепоходные будни. О вдове боцмана и ее воздыхателе я и вовсе умолчу, как девушкаскромная и застенчивая. Окружающие опасности лишь возбуждают, милорд…

— То-то ты всю ночь вертелась, — сказал Сварогзадумчиво. — Под нашим общим-то плащом. Я думал, бдишь…

— Следовало бы догадаться. Но ты был настолько угнетенлежащим на твоих плечах грузом ответственности…

Сварог тяжко вздохнул:

— Ты хоть понимаешь, что мы, голову даю, пойдем черезХелльстад?

На самом деле он был благодарен Маре, что отвлекла фривольнымразговором, не дала погрязнуть в печальных размышлениях о том, что-де передвеличием природы человек есть мелкий червь и нет проку в бессмысленномкопошении. Из праха родились, в прах уйдем, и так далее…

— Тем более. — Мара гибко прильнула к нему изашептала на ухо: — Да не заводи ты себя, дурак, мы ведь везучие, вся банда. Мыпритянули друг друга, как магнитики, а это неспроста, великие дела обещает…

И странный образ возник перед ним на мгновение — непонятныйзал, где все красное и черное, и высокие стрельчатые окна в золотисто-алыхвитражах, и странные плоские чаши на круглом столе, и холод, холод, пронизавшийвсе вокруг, даже место, занятое Сварогом в пространстве…

Охнув, как от боли, он прижал Мару к себе, словно заслоняя.

Она удивленно отстранилась:

— Что с тобой? Затрясло всего…

— Ничего, — сказал Сварог, опамятовавшись отнаваждения. — Следующая ночь твоя, разрешаю сделать ее сколь угоднобурной. А сейчас поднимай народ. Идиллически поплывем по речке-реченьке…

Он спустился к самой реке, внимательно посмотрел наспокойную, непроглядную, почти черную воду у берега, определив, что здесьдостаточно глубоко, сосредоточился, зашевелил губами, старательно повторяя нестоль уж сложные слова, служившие, собственно, чем-то вроде детонатора,запускавшего неведомый сложный механизм. В конце концов, многие ли из тех, чтовыключают свет в доме, представляют хотя бы чуточку сложность электромагнетизмаи двойственную природу электрона? Если вообще слышали о том, что электрондвуличен…

Темное облако возникло над берегом и тут же взорвалось вовсе стороны невесомыми тучами снежинок, таявших еще в полете. Гулкий, тугойвсплеск сотряс воду, взлетели брызги, окатившие Сварога, попавшие за шиворот, всапоги. Он отпрыгнул, выругав себя за неосторожность.

А на воде уже слегка покачивался колесный пароход сперекинутыми на берег широкими сходнями — синий с двумя красными полосами,высокой черной трубой, увенчанной затейливо вырезанным раструбом из толстойжести, красными кожухами гребных колес, начищенной медью на капитанском мостикеи высокой мачтой с тремя зарифленными прямыми парусами. Звался он «Принцесса»(определенно шуточки Брагерта), и под косым бушпритом сияла свежей позолотойфигура девушки в старинном платье и короне, выполненная в старинном же стилезнаменитой мастерской Итилоса Лаваронского. На носу красовалась «чертовафлейта» — стандартная военно-морская ракетная установка с пятью направляющими ввиде разрезанных вдоль труб, снабженными огромными колесцовыми замками. Двепушки у бортов, пулемет на мостике, корму ограждает высокий фальшборт — как ибыло задумано на всякий случай, места для лошадей хватит. Флагшток гол — ногде-то на мостике есть флаги на все случаи жизни. Чистенький и новенький, какигрушечка, пароходик, похожий и на патрульное судно речной охраны, и наганзейский гукор.[12] Одна беда — прежний план предусматривалнаемных кочегаров, а теперь придется управляться собственными силами…

«Принцесса» стояла правым бортом к берегу. Якорь опущен —или, как это говорится, отдан. Пытаясь вспомнить, как по-морскому именуетсяправый борт, да так и не вспомнив, Сварог взбежал по трапу, чуть-чутьпружинящему под ударами подошв, поднялся на мостик, уважительно оглядел высокийштурвал со множеством пузатеньких ручек, массивный компас, сверкающую воронкупереговорной трубы, ведущей в машинное отделение. Заглянул в высокий шкафчик: внижнем отделении стояли свернутые в трубочки флаги, в верхнем лежали судовойпатент и прочие бумаги. Поразмыслив, он выбрал флаг Ганзы — авось не узнают ине обидятся, а если обидятся, переживем, — поднял его на флагштоке,заполнил соответствующим образом документы. Одежду вновь придется менять —ронерские синие мушкетеры выглядят столь же нелепо на ганзейском корабле, какганзейские матросы на страже возле опочивальни Конгера. Значит, снова придетсявозиться. Сварог, мужской и дамский портной, а учитывая и Делию, еще ипоставщик двора…