у самого нездоровый вид!

– Ну, спасибо!

– Говорю, что вижу, а ведь я тебя знаю. Ты ни в чем не виноват, послушай Улю.

– Ни в чем, – подтвердила Ульяна. – Мне хуже, когда я вижу тебя таким!

В чем-то они были правы: он стал бледным, дерганым, потому что мало спал. А спал он мало, потому что ждал подвоха от Существа. Он все не мог поверить, что оно затаилось и больше не атакует. Оно, наверно, наслаждалось этим! Существо мучало его, не прилагая для этого никаких усилий.

Теперь он получил свободу, но не знал, что с ней делать. Легко сказать – пойди прогуляйся! А где, с кем? Все его знакомые, включая Диану, обязательно заведут разговор о случившемся. Никита не был уверен, что готов к этому – и что не даст в челюсть тому, кто попробует обвинить Ульяну. Его семье и так забот хватает, не хотелось бы еще и в драку влезть.

Он спустился вниз и как раз продумывал варианты, когда запиликал его телефон. На экране отразился номер девушки-птицы, Никита уже знал его наизусть. Надо же, умеет она выбрать момент! И правда, что ли, медиум?

За прошедшую неделю он пытался связаться с ней. Он беспокоился! Ведь она исчезла ночью, в том лесу, где незнакомец покалечил Кирилла. Вдруг с ней что-то случилось?

Никите достаточно было бы услышать ее голос… Но она не отвечала, не снимала трубку, не реагировала на голосовые сообщения.

Он не знал, что и думать. Он не мог беспокоиться и за нее, и за Ульяну, тут никаких нервов не хватит! А девушка-птица всегда была свободолюбивым существом, она появлялась только тогда, когда хотела. Никита решил подавить собственную тревогу и дать ей время.

И вот она позвонила сама. Если бы это был кто-то другой, он бы и трубку снимать не стал. Но для девушки-птицы это вряд ли было игрой, она так жила и не видела разницы между звонком через день или через неделю. Да и потом, он слишком хорошо помнил, что случилось между ними в лесу.

Если бы он не ответил ей, его бы это, вероятно, расстроило больше, чем ее.

– Привет.

– Как Ульяна? – спросила девушка-птица. Он угадал правильно: она не собиралась ни за что оправдываться, потому что не чувствовала за собой вины.

– Ей лучше, но пока все… не идеально.

– А как ты?

– Я нормально, мне-то что?

– Врешь.

– С чего ты взяла?

– А ты такой человек, у которого не может быть нормально, когда твоим близким плохо, – невозмутимо заметила она. – Ты даже врешь потому, что хочешь защитить меня. Только кто защищает тебя? Кто заботится о тебе?

– Я справлюсь со всем сам, – твердо произнес Никита.

– Верю. Ты ж большой и сильный! Тогда сделай одолжение мне, большой и сильный, составь мне компанию сегодня в бассейне.

– Чего?..

– В бассейне, – терпеливо повторила она. – У меня через час тренировка, и я решила, что тебе, может, тоже захочется поплавать. Все лучше, чем дома сидеть!

– С чего ты взяла, что я все время сижу дома?

– Просто предположение. Но я ведь угадала?

– Угадала, – признал он. – Диктуй адрес.

Встреча в бассейне – это что-то. Только ей в голову прийти могло. Но если с ней заговорить об этом, она вряд ли поймет, в чем странность. Ей хотелось увидеть его, однако не хотелось нарушать свой график, и пожалуйста, она придумала выход! А ему все равно нужно было прогуляться.

Он никогда не был в этом бассейне, хотя знал это место, пару раз проезжал мимо. В первой половине дня в зале было пусто, жизнь кипела разве что в «лягушатнике»: какая-то мелюзга устроила водные бои под взволнованными взглядами мамочек. А в основной чаше бассейна курсировали две похожие на тюленей пенсионерки с одной стороны и девушка-птица – с другой.

Впрочем, сегодня она не очень-то напоминала птицу. Скорее, рыбку! Плавала она великолепно, быстро, а грамотные движения показывали, что она не первый год занимается этим. Девушка-птица зашла в зал, не дожидаясь его, но Никита не держал обиду. Ему нравилось наблюдать за ней со стороны, у нее получалось так ловко, что это завораживало.

Но вот она заметила его, и круги по бассейну прекратились. Девушка-птица широко улыбнулась ему и подплыла к бортику.

– Я уже боялась, что ты не придешь, – заметила она. – Долго тебя не было!

– Я давно уже здесь.

– Ведешь себя как сталкер?

– Хм… подловила.

Он надеялся, что на тренировке она будет с тренером или хотя бы со знакомыми. Тогда он смог бы наконец услышать ее имя! Но она плавала одна, и тем ценнее было то, что она его пригласила.

– Спускайся, – позвала она. – Водичка приятная… Насколько приятной может быть хлорированная водичка.

– Ты всегда приходишь сюда по утрам?

– Естественно. Чем меньше людей побултыхается здесь до меня, тем лучше. Вообще, это такой момент медитации, хорошее время, чтобы побыть одной. Но если здесь ты, я не против. И тебе это сейчас нужнее, чем мне.

– Поплавать в бассейне? – поразился он.

– Просто побыть в воде.

– В чем прикол?

– Сам поймешь.

Он сильно сомневался, что действительно что-то поймет, а получилось сразу. Вода успокаивала, очищала от неприятных воспоминаний, уносила чувство настороженности и постоянное ожидание беды. Сейчас так просто было сосредоточиться на этом моменте, не думать больше ни о чем, просто двигаться, а если смотреть – то на нее, как будто и нет больше никого в бассейне.

Он плавал неплохо, но за этой рыбкой сложно было угнаться. А она намеренно поддразнивала его, и это тоже была забота. Кто позаботится о тебе?.. Один вот человек нашелся. Странно только, что это был любимый человек – и безымянный человек.

Время стало другим, неощутимым. Он понятия не имел, сколько они уже плавают, ни разу не посмотрел на часы. Кажется, вокруг них сменялись люди, но его это не волновало. А вот девушка-птица была верна себе, она, нереальная, чувствовала реальность куда лучше. Поэтому она первой покинула воду.

У него впервые появилась возможность полностью увидеть ее фигуру – такую же идеальную, как лицо. Он хотел сказать ей об этом, но не успел: она повернулась к нему спиной, уходя, и слова оборвались сами собой.

Он увидел шрам у нее на спине. По крайней мере, сначала ему показалось, что это шрам, а потом, присмотревшись, он и сам не брался сказать, что это такое. На левой половине спины, от лопатки до нижней части ребер, темнело бесформенное пятно. Кожа там была не безупречно гладкой, а грубой, уплотненной, как в ожоге – или почти так.

Девушка-птица знала, что он все увидит. Она, наверно, и хотела, чтобы он увидел – чтобы не быть для него живым воплощением фантазии, чтобы он разглядел в ней реального человека. Она замерла перед ним, позволяя ему рассмотреть пятно.

Если бы он увидел это на ком-то другом, он бы, наверно, почувствовал отвращение. Но в