Крон от меня видимо совсем другого ожидал, потому как сразу сделал судорожный вздох, напрягся всем телом, губы поджал и глаза зажмурил. Интересно, о чем он думает сейчас? Очень хотелось спросить, но не решилась. И так очень далеко зашла. Можно сказать, под кожу полезла с расспросами, причем в прямом и переносном значении. Такой момент романтичный разрушила. Был бы вокруг нас хрусталь, раздался б шум бьющихся осколков.

Вместо этого слышится новый вздох. Карие глаза распахиваются: в них штиль. Буря утихла, кострище потушено, осталась зола.

– Как все произошло, помню смутно, – тихо начинает Крон свое признание. Негласно соглашаясь тем самым, что тему наших отношений отложить пока нужно. До лучших времен. Осторожно бросает на меня взгляд, морщится, но поделится все же решается. Понимает, наверное, что не отстану. Уже не в первый раз об этом спрашиваю. – Больше со слов старухи обрисовать могу. Уж не знаю, почему Дивина меня совсем не убила. Только душу выселила, а тело спрятала, но очень хочу помешать ее задумке. Не представляю, какой обряд ее интересует: может для себя использует, а может Адриану помочь желает… Помню, что, когда вечером в одно из соседних селений выбрался со стражей с проверкой, на тракте на нас напали. – на этом моменте Крон вновь морщится и гневно кулаки сжимает. – Мы бы справились с ними, не смотря на их численное превосходство: я сильный был, самонадеянный, не сомневался в победе. Всего лишь нападение. Бандиты. Поклялся себе, что как только полноценно к власти приду разберусь с разбойниками – всех засужу и в темницы посажу. И схватка между нами завязалась знатная. Все шло нормально… поначалу. Пока резкую слабость не почувствовал во всем теле. Разум помутился, руки и ноги слушаться меня перестали. До последнего боролся…

Напарник прервал свой рассказ, голову опустил и, сложив руки в карманы, шаг вперед сделал. Ко мне поближе ему захотелось подойти, сокровенное что-то сообщить тихонько намеревался.

– У кошки нашей юмор своеобразный очень, – добавил он, криво и мрачно улыбаясь. Остановился совсем рядом, навис надо мной, в глаза заглядывая и ища в них что-то, ответ какой-то. – Никак не думал, очнувшись, что в тело одного из этих бандитов она меня поселит. Сомнительное удовольствие каждое утро в зеркало на рожу эту смотреть, помнить при каких обстоятельствах так все получилось, еще и шрам этот на лице лицезреть, которым я же сам и наградил нападавшего перед собственным поражением.

Я охаю удивленно и стыдливо глаза отвожу. Становится многое понятно… очень многое. Но мужчина уже достаточно откровений мне преподнес на блюдце, еще одно добавить не поскупился. За ним станется!

– Странные чувства испытываешь, противоречивые, когда и к брату кровному девушку свою ревнуешь, и к себе самому не подпускаешь, потому как не ты это вовсе. Злишься, звереешь… А она, красавица эта, еще и смотрит так на рожу твою гнусную, и восхищается.  Такие дела…

От слов Крона совсем как помидор становлюсь, понимая, что все он видит, знает и чувствует. Заметил, что нравится мне – ответ мой ему сейчас радость не принесет – только хуже сделает. Я тут со своими поцелуями полезла, а на деле – кому и с кем чуть опять на измену не пошла?

– Понятно, – выдавливаю напряженно я, но тут же, чтобы не нагнетать и так неприятный момент, добавляю как можно более шутливо: – Теперь ясно, почему хмурый всегда такой и отчего говорил, что тесно тебе в этом теле. Все! Не переживай! С поцелуями лезть больше не стану, чтобы не ревновал к… этому… – тычу ему в грудь пальцем, скривившись наигранно. И, вскинув тут же голову, добавляю уверенно: – Мы тебя вытащим!

Крон прыскает, а я вздыхаю с облегчением и тоже широко ему улыбаюсь. Удалось разрядить обстановку, слава яйцам драконов! Однако, время идет. Мы не можем оставаться здесь, каждому пора возвращаться к своим делам. О ночном походе решаю напарнику пока не рассказывать – опасаюсь. Вдруг опять что-то пойдет не так: отменится или еще что… Лучше позову, как придет время. А то, что Крон точно явится на помощь в любое время дня и ночи – больше не сомневаюсь ни минуты.

– Мне пора идти, – неохотно сообщаю я, кидая грустный взгляд в сторону дворца. Там сейчас весело: музыка, танцы, принц знакомится с красотками ведьмами, что достойны его внимания. Адриан сказал, что освобождает меня от отбора… Ну и ладно! Не больно-то и хотелось! Пойду вещи свои соберу, помоюсь, наемся вкусностей перед отбытием. Сегодня точно никуда не денусь, пусть даже не надеется. У меня еще дела ночью, а там по ситуации будем смотреть. Может сегодня уже удастся книгу умыкнуть – это было бы идеально, а нет – попробую что-то еще придумать. С кошкой бы повидаться. Хотя бы вызвать ее постараюсь. Буду звать настойчивее, чем обычно.

– Да, пора, – вторит мне напарник. В его голосе, как и в моем слышится грусть. Он ее не пытается скрыть. Так бы и стояли тут вдвоем, но… не время. Опять не время. Надеюсь, что позже сможем наверстать упущенное, когда все закончится.

– Если что – зови. Я приду, – строго добавляет он, стоит мне сделать шаг в сторону. – Сама не предпринимай ничего, не подвергай себя опасности.

Киваю, и посылаю ему новую улыбку.

– Конечно позову. Куда ж я без тебя?

На этом и расходимся. По очереди, воровато оглядываясь и надеясь, что нас никто не видел. Неспешно иду в сторону дворца и чем ближе приближаюсь, тем неуютней мне становится. Я тут изгой. Меня не ждут, не волнуются, где я, что со мной. Уйди я прямо сейчас насовсем – не заметили бы. И вот я честно хотела обидеться и сразу направиться в покои, но не удержалась. В последний момент свернула к террасе, поднялась по ступенькам, чтобы еще раз взглянуть на происходящее на празднике.

Прежнее свое местоположение менять не стала, спряталась за колоннами и из тени стала наблюдать. Первое, что бросилось мне в глаза – мать и сын, сидящие вместе на тронах. Рядом. На лице Дивины сверкала нескрываемая надменная улыбка, которой она одаривала веселящихся в зале людей. Ее безупречная изящная ручка покрывала ладонь сына: легонько поглаживала ее, сжимала. Со стороны незаметно, если не приглядываться, но меня это волновало. И злило. Сощурилась, сжала кулаки и бросила быстрый колкий взгляд на Адриана.

Принц хмурился, несмотря на то что девицы из зала всякий раз стреляли в него глазами, манили, старались привлечь его