Что касается Чезаре, то амбиции его выросли, он велел звать себя «Чезаре Французским» и присоединить лилии к быку Борджа на своем гербе. Предположения о союзе с Людовиком XII, как оказалось, подтверждались. Александр VI, несмотря на свою озабоченность, демонстрирует нейтралитет и уверяет дочь в том, что французский государь зарится только на Миланское герцогство и что, пока он жив, никто не тронет Неаполь. Но его дети далеко не простофили и знают, что отец просто выжидает.

Санча получает тому подтверждение, когда отправляется в Ватикан защищать Гоффредо, серьезно раненного дозорным на мосту Святого Ангела. «Еще немного, и герцога Скуиллаче пришлось бы искать в Тибре», — горячится она, обмениваясь с папой «язвительными словами, не делающими чести ни одному из собеседников». Она возлагает на него ответственность за это нападение — прямое следствие враждебности по отношению к Арагонской династии.

В свою очередь герцог Бишелье чувствует себя все более и более нежелательной фигурой. Ставший его другом кардинал Асканио, раздраженный поведением главы Церкви, поспешно одобряющего деспотические замыслы Чезаре, убеждает его в том, что Борджа ненавидят Арагонскую династию гораздо больше, чем семью Сфорца. Зная герцога Валентинуа с рождения, он не питает никаких иллюзий относительно его нрава и его возможных действий. Из чувства дружбы к мужу Лукреции он предостерегает его: сын папы римского никогда не простит оскорбление, нанесенное ему королем Федерико, который отказал ему в руке Карлотты, он будет мстить своему зятю, как только тот окажется в его власти.

Тогда вице-канцлер предлагает молодому принцу отправиться вместе с ним в Дженаццано, имение семьи Колонна, расположенное в Сабинских горах. Однако Алонсо не осмеливается заговорить об этом со своей супругой из страха, что она предупредит Его Святейшество, и отказывается сопровождать кардинала Сфорца. Тем не менее, чувствуя все нарастающую враждебность окружающих и зная о том, какими приемами пользуется его тесть и до какой степени он находится под влиянием Чезаре, 2 августа Алонсо покидает Рим верхом, как это сделал его предшественник Джованни. Римские лучники тщетно преследуют принца. В последующие дни он неоднократно умоляет свою жену присоединиться к нему, однако все его послания перехватывает Александр VI3.

Фактически оказавшаяся узницей в собственном дворце, Лукреция только и делает, что плачет. Признавая за мужем правоту в его отношении к понтифику, она умоляет папу позволить ей уехать из Рима, чтобы вернуть принца Арагонского. Столкнувшись с такой настойчивостью, Александр VI находит только один выход: наделить дочь политическими полномочиями. Он объявляет ее правительницей Сполето и обращается к тамошним властям с посланием, которое можно прочесть в муниципальном архиве Сполето: «Мы доверили нашей дорогой дочери во Христе, благородной даме Лукреции Борджа, герцогине Бишелье, ради блага и мирного управления этими городами взять под свою опеку замок и распоряжаться нашими городами Сполето и Фолиньо, равно как и подчиненными им графством и округом. Мы обязываем вас, под страхом нашего гнева, повиноваться указанной герцогине Лукреции, вашей правительнице, как нам самим, и выполнять ее распоряжения ревностно и прилежно». Перед Лукрецией встает непростая задача. Эти две крепости имеют особое стратегическое значение. К тому же жители Сполето, столицы Умбрии, беспрестанно, хотя и не слишком решительно, делают попытки обрести независимость: беспокойные и тщеславные, они как раз в тот момент пытались разрешить конфликт с городом Терни из-за местечка Чези.

То, что Лукреция обладает качествами, необходимыми, чтобы взять на себя такую ответственность, покажет выбор Александра VL Однако папа предаст интересы дочери, так как под влиянием Чезаре он вступает в альянс с королем Франции, чьи войска, начиная с июня, сосредоточены в Гренобле и готовятся к наступлению. Вследствие этого Гоффредо и Лукреция, связанные браками с неаполитанской династией, оказываются в трагическом положении: выбор папы вынуждает их отказаться от помощи своим родственникам и противостоять отправке войск неаполитанского короля на помощь Милану, его союзнику.

Дочь Александра VI, уезжая из Рима 8 августа 1499 года, на шестом месяце беременности, не может даже вообразить себе эту двойную игру, доставившую впоследствии такое наслаждение Макиавелли. Вместе со своим братом Гоффредо она покидает Санта-Мария-ин-Портику и едет попрощаться с отцом, который ждет их на балконе Ватиканского дворца. Не спускаясь с седла, брат и сестра приподнимают свои широкополые шляпы в знак почтения, «так что белокурые локоны герцогини и медно-рыжие волосы молодого принца сверкают в лучах солнца», — сообщает свидетель. Понтифик трижды благословляет их, и кортеж трогается. Капитан палатинской гвардии и несколько прелатов сопровождают их до ворот Салары в соответствии с церемониалом, соблюдающимся при отъезде государей.

Оказавшись за чертой города, Лукреция спускается на землю и устраивается на носилках, на удобном ложе, застланном мягкой тканью, с матрацем из атласа, затканного цветами, и двумя подушками из белого шелка. Целое стадо мулов тащит на четырех повозках ее имущество — «все это во имя чести и славы Святого престола», — замечает Бурхард. Священнослужители, лучники, Фабио Орсини, ставший ее родственником благодаря браку с Иеронимой Борджа, сопровождают ее. Всех изнуряет летняя жара. Похоже, довольна одна лишь Лукреция, с каждым оборотом колеса все больше отдаляющаяся от Рима и приближающаяся к своему мужу. Поэт Джованни Маррадес Ламбронио так описывает это путешествие:

Остановка в Терни, на родине Тацита, позволяет путешественникам насладиться прохладой залов средневекового дворца Мадзанколи. Не доезжая нескольких километров до Сполето, в замке Поркариа Лукреция и ее свита переодеваются в парадные одежды для торжественного въезда в город. И вот уже четыреста воинов приветствуют их от имени города. В сопровождении своих всадников герцогиня де Бишелье верхом, под расшитым золотом балдахином, поддерживаемым четырьмя герольдами, въезжает в город. Под приветствия толпы она едет вдоль рядов знамен и стягов, любуется триумфальными арками, слушает приветственные речи и въезжает в крепость.

Испанка по рождению, Лукреция наконец-таки прибыла в эту великолепную госса[20], в свое время восстановленную другим испанцем, кардиналом Альваресом Карильо де Альборносом. На следующий день приоры приходят засвидетельствовать ей свое почтение, она передает им процитированное выше послание, в котором папа облекал ее властью. Александр VI приказывает, чтобы каждый месяц до 31 января город выделял «1260 флоринов для сиятельной дамы Лукреции».