Огонь потушили, люди, глазевшие на пожар, разбрелись по домам. Я же после этого случая каждый вечер, перед сном по нескольку раз подходила к плите и проверяла, все ли ручки переключателей стоят на отметке «0».

Безопасность стала для меня больной темой. Когда в наш подъезд заселилась неблагополучная семья, состоящая из пьющих родителей и десятерых детей, я стала всё чаще задумываться о том, как бы они не устроили пожар. От новых жильцов исходили вонь, грязь и шум. Дети – прекрасные, бледнолицые с огненно-рыжими вьющимися волосами – шатались по улицам в обносках, которые были им велики. Жена старшего по дому ругалась на них за то, что они несли в подъезд грязь, да и сам старший вступал в яростные баталии с их матерью.

Мне было жаль эту семью, я считала несправедливым то, как с ними обращались некоторые жильцы дома. Но наравне с жалостью я страшилась того, что однажды могло произойти. Учитывая их образ жизни, они могли в два счёта устроить пожар или потоп.

Однажды, когда мы с детьми вышли на прогулку, моему взору предстало нелицеприятное зрелище. У кирпичной стены дома стояла грязная, рваная коляска, принадлежавшая недавно заселившимся квартирантам. Она выглядела так, словно в ней ежедневно перевозили коровий навоз или куски сырого мяса. При виде коляски меня затошнило. Эта вещь, в которой возят чистых, розовеньких младенцев, предстала в ином свете. Коляска не просто была грязной, она оскверняла всё самое чистое и невинное, была порождением зла, человеческой аморальности и вызвала у меня стойкое чувство отвращения.

Неблагополучная семья прожила в нашем доме несколько месяцев. После неоднократных скандалов с соседями они съехали. Одним летним вечером к подъезду подошла неухоженная лошадь, запряжённая в телегу, на которой сидел рыжий мальчуган, парень, и низкорослый мужик. Пока взрослые выносили жалкие пожитки квартирантов, мальчик беззаботно сидел в телеге. Старший по дому заговорил с парнишкой, который был одет в грязные обноски.

– Это парень или девушка? – спросила жена старшего.

Мы с удивлением поняли, что юноша оказался девушкой. Вещей было немного, поэтому они быстро управились и покинули двор. Несмотря на жалость, которую я испытывала к этим бедным людям, мне стало спокойнее после их отъезда.

Жить с диагнозом ОКР не просто, так же как непросто приучить себя философски относиться к жизни, но лишь тогда будет проще справляться с приступами. Прошли годы, прежде чем я начала осознавать, что навязчивыми мыслями можно управлять. Пятнадцатого декабря 2019 года я сделала запись в дневнике: «Мои размышления о взаимосвязи ОКР и настроения привели к определённым выводам. Взаимосвязь существует. Она может быть незначительной, а может сильно влиять на состояние человека. По своему опыту я могу сказать о следующем: чем больше человек придаёт значение навязчивой мысли, тем больше он зависим от неё. (подчёркнуто)».

Далее запись в дневнике гласит: «Сейчас я пришла к тому, что могу контролировать, управлять своими навязчивыми состояниями. Я так и говорю себе мысленно: «Я уже проверила, что плита выключена» или «Эта мысль-вопрос не имеет значения», «Это ерунда». Эти убеждения помогают мне. Так же большую роль играют размышления. Например, когда всплывает навязчивый вопрос, я думаю о том, как было бы, если у меня не было возможности его задать. К примеру, если бы я жила где-нибудь на крайнем севере без связи и интернета, где нет того, кому тянет задать вопрос. Это удивительно и интересно – думать об этом. Я так и назову этот метод – «Крайний север»».

Диагноз обсессивно-компульсивное расстройство мне поставили в 2015 году, спустя десять лет после первого обострения.

Глава 23

После приезда в Усть-Илимск мы временно поселились у мамы мужа. Я боялась, что буду не в своей тарелке, но быстро освоилась и ни разу не почувствовала скованности или напряжения, которые иногда возникают, когда приходишь в чужой дом. Почему-то мне особенно нравится принимать душ в этой квартире. В ванной комнате приятное освещение, чисто и сухо. Я могу спокойно вымыться, ни о чём не тревожась.

Я крайне редко отваживаюсь понежиться в воде и обычно моюсь в вертикальном положении, поливая себя леечкой для душа. Я перестала принимать ванну лет десять назад или ещё раньше. В квартире, в которой жили мы с мамой, была чугунная ванна, но мы в ней не мылись из-за отвратительной вонючей воды, которая текла в трубах. В школьные годы я ходила в баню к бабе с дедой или мылась дома, используя тазы. Кипятила воду в большом красном ведре, зачерпывала кипяток ковшиком, наливала в таз и разбавляла холодной водой. Затем, неловко сгорбившись, опускала туда волосы. Приходилось по нескольку раз набирать горячую воду и разбавлять холодной, которая небольшой струйкой текла из-под крана. Сам процесс мытья не приносил мне удовольствия, но после него я чувствовала себя свежей, чистой, что безусловно нравилось мне.

В подростковом возрасте во время помывки на меня иногда накатывала беспричинная тревога. Тогда я открывала настежь двери в ванную комнату, чтобы не было так страшно. В такие минуты я быстро натиралась вехоткой, быстро втирала в волосы шампунь, ополаскивалась и, завернувшись в полотенце, выскакивала из ванной комнаты, словно там мне грозила смертельная опасность.

Когда я переехала в Новосибирск, у меня появилась ванна и хорошая вода, но несколько раз после лежания в воде мне становилось дурно, и я решила больше не испытывать судьбу и мыться исключительно под душем. Проходили месяцы и годы, страх притуплялся, сменяясь желанием расслабиться в тёплой приятной водичке с добавлением морской соли и пены. Я забывала про тревогу, погружалась в воду, слушала любимые мелодии на плеере и подпевала, представляя себя звездой эстрады.

На фоне психотерапии страх ванны начал сходить на нет. Я получала удовольствие от водных процедур, наслаждаясь душой и телом. Но однажды вечером во время купания я почувствовала неопределённую надвигающуюся тревогу, словно должно было произойти нечто ужасное. Я присела на корточки и на секунду замерла. Затем быстро вымылась, ополоснулась и прошла в комнату, где дети и муж спокойно сидели на диване и смотрели телевизор.

В глубоком детстве, когда я была совсем малышкой, как-то раз отец взял меня к себе в ванну. Я лежала и смотрела на воду, сквозь которую виднелись отцовские ноги, поросшие тёмными волосами. Вдруг я увидела коричневый комочек шерсти, который всплыл на поверхность. Я прекрасно помню, что ощутила в тот момент брезгливость, хоть это было так давно. Было неприятно находиться в воде, в