Кивнула, пока смутно представляя, как можно превратиться в Элизу, Валерию или ее величество. Не смогу, характера не хватит, даже Эллана ударить не могу, хотя и причина имеется.

– Хватит нюни распускать! – лорд сердился. Неудобно ему, наверное, на колене стоять. – Или хотите, чтобы и дальше так делал? И буду, пока вы ясно и четко не дадите понять: поплачусь.

И я решилась, ударила вновь, оставив красную отметину на лице.

– Чтобы в последний раз, милорд, я подобного не потерплю!

– Неплохо, – одобрительно кивнул Эллан, потирая щеку. – Остался приказ. Что-нибудь мелкое и унизительное: ущемленное самолюбие долго помнится.

Приказ, значит? Крепко задумалась. Как назло, в голову ничего не лезло.

Эллан терпеливо подождал пару минут, затем, отряхнув брюки, встал и посоветовал заготовить на досуге пару приказов в качестве домашнего задания.

Я все еще не могла прийти в себя, и лорд предложил подняться в гостиную. Раз подняться, то в свои покои: парадные комнаты внизу.

Гостиная оказалась небольшой и уютной. Тут я еще не бывала – в прошлый раз Эллан показал не весь за замок. Сразу видно, любимое место отдыха хозяев. Обитые шелком стены с вышитыми деталями герба Маронов, огромный, во всю стену, камин с драконом на кованой решетке. Мягкая мебель в тон стен. Странно, но темно-красный, почти пурпурный цвет не раздражал, наоборот, успокаивал.

У камина, в лучших традициях, валялась волчья шкура. Хищник был матерый, даже после смерти внушал уважение. Морда скалилась, обнажив солидные клыки. Интересно, лорд сам его добыл?

А еще шкура навевала фривольные мысли, стало щекотно от воображаемого мягкого касания меха. На таком занимались любовью под мирное потрескивание камина, долго и страстно.

Тело на минуту откликнулось, но разум быстро унял желание. Держи свои фантазии при себе, Дария! Я размышляю о поцелуях, мягкости шкуры и волшебном проникновении абстрактного мужчины. Ну, или не абстрактного. У кабинета есть хозяин, он сильный, умный, красивый, с удивительными пальцами и голосом, который умел разгонять все печали.

Покосилась на Эллана. Он хранил прежнее спокойствие и тайком поглаживал щеку. Стоило заметить, что я наблюдаю, отдернул руку. Такой забавный! Теперь мы квиты, каждый станет молчать о маленьком проступке другого.

Устроилась на диване и в блаженстве вытянула ноги. Эллана не стеснялась, смело скинула туфли.

Лорд подошел к стоящей в углу треноге со сферой из красного дерева и нажал на скрытую пружину. Крышка распахнулась. Оказалось, внутри сферы бар. Не спрашивая, чего хочу, Эллан извлек бутылку затемненного стекла и щелкнул пальцами. Домашний дух тут же водрузил на низенький столик высокие рюмки и вежливо поинтересовался, потребуется ли закуска.

– Вы ели? – лорд вопросительно глянул на меня.

Покачала головой.

– Тогда аперитив, а после ужин.

Дух кивнул и исчез.

Эллан разлил зеленоватую, пахнущую травами жидкость по рюмкам и взглянул на часы.

– Час у нас есть. Я не предупреждал о скором возвращении, ужин задерживается. Спальню выберете сами или остановитесь в прежней?

Согласилась на последний вариант. Меня вполне устраивала та комната, лишь бы только наложница Эллана снова бурно не выражала восторгов насчет его тела. Поразмыслив, поняла: мне неприятны не сами стоны, а их причина. Знать, что Эллан… Словом, не желаю представлять обнаженного учителя верхом на женщине. В отличие от Соланжа подглядывать за утехами Эллана совсем не хотелось.

Думала, лорд улыбнется, как-то отреагирует, но он и бровью не повел. Неужели не читал мысли? Непривычно.

– Эллан, – не решаясь сделать глоток, покосилась на смаковавшего напиток наставника, – можно задать вам несколько вопросов?

Он кивнул, прикрыв глаза в знак согласия. Мое присутствие тоже не смущало Эллана, и он закинул ногу на ногу, блаженствуя в кресле после трудного дня.

– Я о Совете хотела спросить, – поинтересоваться, подслушивал ли лорд мысли, не решилась. Поставила бы себя в неловкое положение. Пришлось бы слишком много объяснять, того, чего сама не могла понять. – Вы намекали, он многое может.

– Может, – подтвердил Эллан. – Короля сместить, например.

Интересная информация. Помнится, Геральт рассказывал нечто подобное, но я прослушала. Тогда политика казалась неважной, хотелось думать только о любимом.

– А как?

– Большинством голосов. – Эллан сделал еще один глоток, блаженно цокнул языком и с легкой самодовольной улыбкой покосился на меня. Миг триумфа всегда приятен, а уж перед лицом женщины – вдвойне. – Или если все маги со способностями, скажем так, солидарны. Мы для Веоса ценнее прочих, чтобы не ушли, можно пожертвовать королем. Белая кость. Это к вопросу о том, что я могу, – лорд отставил рюмку, но позы не изменил, только спину выпрямил. – Например, изменить состав королевской семьи. Ее величество не зря Чувствующих опасается, от них невозможно ничего скрыть, а Евгении Онор есть, что скрывать. Теперь даже больше, чем прежде. Головоломка сложилась, захочу, отравлю ей жизнь. В свете последних событий подобное желание возникает. – Улыбка превратилась в оскал. – Пусть только замахнется.

– На меня? – вопрос напоминал шелест листьев.

Покачав головой, рассмеялась.

– Вы шутите, Эллан! Какой нормальный темный станет убивать ради наиви.

– Я убью, – со всей серьезностью возразил лорд.

Пальцы сжали ножку рюмки так, что побелели костяшки. Казалось, Эллан собрался убивать прямо сейчас.

– Тогда, наверное, Чувствующие долго не живут, – предположила я, решившись отхлебнуть странного напитка.

Неловкая вышла ситуация, пора исправлять.

Сначала от незнакомой выпивки закружилась голова, а после приятное тепло разлилось по телу. Вкусно, будто лето пьешь, но крепко, едва ли осилю больше рюмки.

– Кто как, – философски ответил Эллан, последовав моему примеру. Рюмка опустела, и он снова стал прежним: доброжелательным, милым, улыбчивым. – Боевые маги живут еще меньше – они беззащитнее.

Вот это новости! А как же сила, умения? Боевые маги – элита, их тяжело убить, зато сами они преуспели в искусстве смерти.

– Дария, – в глазах лорда плясали смешинки, – что толку в умениях, если я насквозь вижу все помыслы? Что сделает, что скажет маг через минуту, две, час, день. Если захочу почувствовать, не скроешь. Смотрю, – лукавая улыбка перетекла на губы, – вас волнует запретная тема возраста.

– Нет, я нет! – покраснев, замотала головой.

Успела уяснить: о возрасте не спрашивают, но раз за разом хотела узнать, когда кто появился на свет. Детская любознательность! Мне ведь всего шестнадцать. Или уже шестнадцать – в Веосе взрослели быстро, девочки порой в четырнадцать.