– Предлагаю это отметить! – воскликнула Лола.

– Нет, девчули, – передразнивая строителя, сказала я, – на сегодня у меня другие планы. Так что празднуйте без меня.

Если бы я знала, что случится, то лучше бы пошла с подругами в кафе. Но я не умела предсказывать будущее. Лишь покорно плыла по течению.

Я отдала плакат Лоле и подбежала к Натану:

– Как тебе наш митинг?

– Как и четыре предыдущих, – восхитился парень и притянул к себе, – восхитительны.

– Ты льстишь и не краснеешь.

– Это называется сделать девушке приятно.

– Нет, Натан, это лесть, – засмеялась я.

Мы пошли в сторону его дома, разморенные от жары.

– Как ты не устаешь от митингов? Мне кажется, тебя уже все власти знают.

– Я не могу иначе. Когда твоя любимая власть решает учинить нечто вроде сноса детского дома, у меня сердце болит. И если бы я осталась в стороне, то никогда бы себя не простила. Тем более эти дети… Я ведь часто их навещала, а теперь их раскидали по неизвестным местам, и, даже если детский дом останется на месте, неизвестно, вернут ли их. Возможно, мы больше никогда не увидимся, – о, как я была права.

– Ты думаешь о других больше, чем о себе, – нежно улыбнулся Натан и поцеловал меня в макушку.

– А ты о ком думаешь? – слукавила я.

– О тебе, – поспешно ответил он и добавил: – А еще о том, что родители собрались к тете Анне.

Я скривилась. Анна жила за городом, разводила кур и держала корову, поэтому раз в две недели мы ездили к ней за свежим молоком и деревенскими яйцами.

– Нет, только не говори, что мама просила поехать с ней?

– Моя – нет.

– Натан! – Я стукнула его по плечу, и он засмеялся:

– А вот твоя – да.

Я застонала. Тряска на старой колымаге, которую выпускал наш несчастный машиностроительный завод, не воодушевляла:

– А Кристи не хочет меня заменить?

– Она купается с подругами и «вежливо» заявила, что не ест яйца и молоко. Ты же не бросишь маму одну?

– Кажется, я начинаю понимать. – Я хитро прищурилась и посмотрела на парня. Вдалеке показался его дом. – Ты сам не хочешь ехать и сплавляешь меня?!

– Нет, вовсе нет. – Он оскалился. – Просто твоя мама очень просила. Да и больше нет мест. А так я бы с удовольствием в жару поехал в такую даль в душной машине, – ирония переливалась через край. – Поэтому я вынужден присоединиться к сестре.

– Ты – самый несносный тип, которого я когда-либо знала! – взвизгнула я и погналась за ним.

Когда мы подбежали к дому, родители уже загружали машину гостинцами.

Я млела от жары, а Натан собирался на пляж. И это безумно злило.

– Дорогая, ты вовремя, – обрадовалась мама.

– Знаю. – Я оглянулась на Натана и помчалась на задний двор.

Парень захохотал. Я успела добежать до цветов, когда сильные руки обхватили мою талию, и через секунду мои ноги уже болтались в воздухе. Натан стиснул меня в объятиях, звонко поцеловал. Я хихикнула, с нежностью посмотрела на его загорелое лицо, растрепанные волосы.

– Скажу по секрету, что все равно тебя люблю.

– Никто и не сомневался, – фыркнул Натан.

Я засмеялась, выскользнула из его рук и подошла к люпинам.

– Посмотри, какая красота!

Я вдохнула пряный аромат, провела ладонью по верхушкам стройных цветов.

– Ты говоришь это каждый день, а мама сетует, что разрешила тебе засадить весь сад волчьими цветами.

– Они не волчьи, они – прекрасны! – Я возмущенно уперла руки в бока. – У меня больше не осталось места дома, – уже тише добавила.

Натан захохотал:

– Успокойся. Ты ведь знаешь, что тебе можно все.

Мы замерли друг против друга. И казалось, в этот миг застыл мир. Даже бабочка, порхающая с цветка на цветок.

– Лиза!

Крик матери разрушил волшебный момент, и мы со вздохом побрели к машине.

– Буду скучать, Лиззи, – напоследок прошептал Натан.

– Я уезжаю не навсегда.

– Но мне будет не хватать тебя… пока я буду купаться в море, – трагичным голосом произнес Натан и ловко увернулся от моего кулака.

– Я тебе припомню!

– Боюсь, боюсь, – Натан помахал родителям, – передавайте привет тетушке.

– Присмотри за Кристиной, – крикнула ему мама.

Парень кивнул. Они обменялись улыбками, и в эти короткие секунды на меня накатила странная слабость. Перед глазами помутнело, сердце заколотилось в груди, словно безудержное. Но предчувствие прошло столь же быстро, как и началось.

Я ухватилась за руку матери. Она с беспокойством посмотрела на меня. Хотелось закричать, чтобы не смели ехать за город. Чтобы переждали, когда исчезнет саднящее чувство в душе. Но вместо этого я послушно села в машину, списав все на проклятое солнце.

А в голове крутились слова, которые я случайно обронила: «Я уезжаю не навсегда». Но почему мне казалось иначе?

– Надо было остаться у Анны, – ворчал отец Натана, – переночевали бы, а завтра утром домой.

Природа не просто подвела. Она жестоко подставила нас. Жгучее солнце, которое еще час назад душило жарой, неожиданно скрылось за тучами, и серый ливень рухнул с неба. Родители Натана долго ругались, решая, ехать обратно или нет. Победила Любовь Михайловна, мама Натана. Ей в шесть утра надо было идти на работу, лишиться которой семья никак не могла.

Я надеялась, что мы хоть чуть-чуть переждем дождь, но решили не медлить. Было почти восемь, в пути еще около часа, а то и больше. Ждать не имело смысла.

И вот теперь мы медленно крались по дороге. Уставшие «дворники» судорожно дергали метлами, пытаясь смахнуть яростные потоки дождя. Но они не справлялись. Со стихией никто не мог сразиться.

– В такую погоду только с какао перед камином греться, – сладко вздохнула мама.

Я знала, она старалась не думать о том, что ее ждет выпечка. Завтра рынок, и нужно успеть приготовить пироги, чтобы потом продать их за гроши.

– Мы могли бы устроить сегодня выходной, – предложила я.

Мама улыбнулась, но промолчала. Мы обе знали, что это невозможно.