Селлерс вопросительно посмотрел на инспектора Хобарта.

— Ладно, Фрэнк, — рассмеявшись, заявил Хобарт, — если тыхочешь знать мое мнение, то мне кажется, что этот парень нагромоздил вместецелую кучу фактов и выдумок. Он хочет заставить нас во что-то поверить, хотяэто что-то — наверняка вранье. Но что касается ресторана “Обед до отвала”, то вего рассказе есть ценные идеи.

— А как ты определишь, что они на самом деле ценные? —спросил Селлерс, — у тебя есть фактические доказательства?

— Черт побери, конечно, нет, — возразил Хобарт, — но яработаю в полиции не первый год. Сейчас я уже могу сказать, когда мне врут, акогда говорят правду. Этот парень делает и то и другое.

— Не надейся, что я окажусь молокососом, — обратившись комне, заявил Селлерс. — Я внимательно разберусь со всем, о чем ты тут рассказал.Я тщательно все обдумаю. Но вся твоя болтовня все равно ничем тебе не поможет.Все равно тебе придется сесть за решетку.

Я отрицательно помотал головой.

— Нет, не придется.

— Это ты так думаешь, — возразил Селлерс. — Только попытайсяизбежать этого, и тебя будет ждать большой сюрприз.

— Мне незачем пытаться избегать этого, — заявил я, — иникакой сюрприз меня ждать не будет. Я намерен вызвать своего адвоката и вместес ним созвать пресс-конференцию. На ней я во всеуслышание объявлю о том, чтостал жертвой ложного обвинения.

— Что ты имеешь в виду под ложным обвинением? — спросилСеллерс.

— Сделайте выводы сами, — предложил я. — Там, вЛос-Анджелесе, никто не позавидует тому положению, в котором вы оказались.Бэксли заявляет, что вы изъяли у него сто тысяч баксов. Вы же утверждаете, чтоизъяли у него только пятьдесят тысяч. В итоге возник грандиозный скандал. Выпытаетесь найти выход из создавшегося положения, для этого отправляетесь вСан-Франциско и стремитесь навязать мне ложное обвинение, чтобы самому выйтисухим из воды.

— Ты намерен это сделать? — опасливо спросил Селлерс.

— Я сделаю это, если вы попытаетесь отправить меня в тюрьму,— пообещал я.

— Ах ты никудышний крысенок! Ничтожная тряпка! Да я разорвутебя пополам!

— Ничего у вас не получится, — заверил я его, — это —Сан-Франциско. Здесь и без нас хватает хлопот. У местной полиции нет никакогожелания получить головную боль только потому, что вы в Лос-Анджелесе оказалисьв дерьме. А инспектор Хобарт занят тем, что пытается расследовать до конца делооб убийстве Даунера.

— И я полагаю, ты уверен, что можешь помочь мне разобратьсяс этим? — спросил Хобарт.

— Совершенно верно, — подтвердил я.

— Наглый сукин сын, — выругался Селлерс.

— Минуточку, сержант, — попросил я, — я не собираюсь нанестивам какой-либо вред, если, конечно, меня не вынудят сделать это. Я также несобираюсь помогать инспектору Хобарту, если мне не дадут возможностьдействовать так, как мне этого хочется. Вы хотели, чтобы я высказался. Явысказался, а теперь я требую адвоката.

Селлерс потянулся ко мне и влепил мне увесистую оплеухуладонью правой руки по левой щеке, потом тыльной стороной ладони стукнул поправой щеке.

— Ах ты, никчемный…

— Прекрати, сержант! — голос Хобарта был жестким иугрожающим. В его голосе послышалось нечто такое, что сразу же заставилоСеллерса заметно остыть.

— Полагаю, что нам следует переговорить наедине, сержант, —заявил Хобарт, — у меня появились кое-какие идеи.

— Не позволяй ему водить тебя за нос, — сердито предупредилСеллерс, — этот шельмец достаточно хитер. Я должен признать это.

— Если он в самом деле такой хитрый, то может причинить намнеприятности, — согласился Хобарт, — но в то же время его хитрость может нампригодиться. Я кое-что придумал. Пойдем отсюда. Я хочу поговорить с тобой.

Повернувшись ко мне, он распорядился:

— Лэм, ты остаешься здесь. Сиди и не рыпайся.

Они вышли из комнаты.

Я оставался один минут пятнадцать. Затем в комнату вошелинспектор Хобарт. Он пододвинул стул к столу, открыл пачку сигарет, предложилмне одну, взяв себе другую, удобно расположился на стуле и глубоко затянулся.Затем он выпустил табачный дым изо рта, и когда заговорил, то его слова,казалось, были закутаны в аромат табачного дыма.

— Лэм, ты — лжец, — заявил он. Я не ответил ему.

— То, что ты рассказал, чертовски искусное вранье, —продолжал Хобарт. — Ты смешал в одну кучу и правду и ложь. Я знаю, что все,сказанное тобой, является и враньем, и правдой, неким смешением логики с измышлением.Но я не знаю, что в твоем рассказе правде, а что ложь.

Я продолжал молчать.

— Досадно то, — заявил он, — что ты, должно быть, думаешь ополиции, как о сборище ужасных простофиль. Видишь ли, некоторые наши ребятамогут вляпаться в настоящее дерьмо, пытаясь сделать ту самую работу, которуюпытаешься сделать ты.

Я просто сидел и молчал.

Он посмотрел на меня, усмехнулся и заявил:

— И самое забавное в этом то, что мне абсолютно наплевать,что они попали в дерьмо.

На некоторое время в комнате воцарилась тишина. Затем Хобартеще раз глубоко затянулся и произнес:

— Причина моего отношения к этому заключается в том, что якаким-то образом чувствую, что ты все время находишься на нашей стороне, но тынастолько скрытный человек, что не в состоянии довериться нам. Ты пытаешься самразобраться во всем этом деле до того, как выбьют почву из-под твоих ног. Ясчитаю, что ты каким-то образом заполучил те пятьдесят тысяч баксов, но затемпотерял их и теперь хочешь их вернуть.

Сержант Селлерс попал в переплет. Такое случается в работеполицейских. Он обязан выбраться из дерьма, приложив для этого все свои силы.

Мне почему-то думается, что ты подбросил ему поводок,ухватившись за который, он сможет кое-что вытянуть.

Лэм, я скажу тебе, что я собираюсь сделать с тобой.. Янамерен разрешить тебе спокойно выйти из этой комнаты через ту дверь. Ясобираюсь вручить тебе ключи от Сан-Франциско. Я намерен позволить тебеболтаться по городу так, как ты сам захочешь. Только запомни, что если тыгде-то споткнешься и вляпаешься в дерьмо, то я при этом буду совершенно ни причем. Я тебя знать не знаю и никогда в жизни тебя не видел. Тогда тобой займутсядругие ребята. Я же буду дома в постели или буду смотреть телевизор, или будуеще чем-то заниматься. Ты все понял?

Я кивнул.

— Я должен до конца разобраться в деле убийства Даунера. Ядам тебе возможность действовать свободно и на свой страх и риск, поскольку ядумаю, что, возможно, ты сможешь раскопать кое-какие улики в этом деле.