Впрочем, Тамара — это Тамара, а она, Настя Каменская, другая,и все это не для нее. Ей это неинтересно. И уж тем более ей неинтереснокакое-то там новое невероятное платье. Она и в джинсах и в джемпере отличносебя чувствует. Только мерзнет. Но новое платье ее совершенно точно не согреет.

* * *

Оставшуюся часть дня Настя провела в главном доме усадьбы,беседуя с членами клуба «Золотой век». В качестве социолога она начинала своирасспросы с того, как изменилась их жизнь после выхода на пенсию, затемпереходила непосредственно к клубу, к занятиям, компьютерам, хобби, кругуобщения, и оттуда уже рукой подать было до Галины Ильиничны Корягиной и АидыБорисовны Павловой, а заодно и до скандальной статьи в местной газете. Судьбы ихарактеры у людей были разные, а вот интересующая Настю информация получаласьдо обидного одинаковой и ничем не отличалась от того, что ей и так уже былоизвестно. Корягина, громкая и противная, Павлова, яркая и интересная, по поводустатьи и возможности наличия потомка рода Румянцевых мнения разделились: однисчитали, что все это вполне возможно и есть основания для тревоги, другиеполагали, что никакого потомка нет и в помине и бояться им совершенно нечего.Про разбитое зеркало в салоне у Тамары никто, к счастью, ничего не знал, Тамаране стала поднимать бучу вокруг этого события, а вот разбросанные по полу вхолле волосы действительно произвели впечатление, однако никаких догадок о том,кто мог это сделать, ни у кого не оказалось.

Вконец отупевшая от бесконечных разговоров об одном и томже, Настя отправилась в зверинец, она хотела взять Подружку и прогуляться посвежему воздуху. Несколько часов, проведенных в тепле, заставили ее забыть отом, как она мерзла, и ей казалось, что уж прогулку продолжительностью в часона всяко одолеет, однако стоило ей с собакой на поводке выйти в парк и двинутьсяпо заснеженной аллее в сторону реки, как она все вспомнила, причем вспомнилаотнюдь не добрым словом. Пришлось развернуться и двинуться обратно.

— Идем домой, — со вздохом сообщила онаПодружке. — Иначе я свалюсь с простудой.

Насколько Подружка разумела человеческую речь, сказатьтрудно, но, похоже, ориентировалась она в людских фонемах очень даже неплохо,потому что встала намертво прямо посреди аллеи и идти вперед отказаласькатегорически. Вес у собаки был внушительным, и, как Настя ни тянула поводок,толку не было, сдвинуть упрямую псину с места ей никак не удавалось. Она неупиралась и даже не рычала, она просто стояла и смотрела на Настю укоризненнымии грустными глазами.

— Эй, — окликнула Настя недоуменно, — тычего? Пошли домой, холодно. Ну пойдем же, ну Подружка, миленькая, пойдем.

Не помогали ни сила, ни уговоры, ни лесть, ни угрозы.Подружка стояла как каменное изваяние. Настя подумала немного, приняла решение,достала из кармана куртки мобильник и нашла в нем номер Тамары.

— Как вы думаете, ничего, если я собаку из вашегозверинца приведу к себе в номер?

— Да ради бога! — рассмеялась Тамара. —Только не оставляйте ее на ночь, иначе ее потом в вольер будет не вернуть.

— Не оставлю, — радостно пообещала Настя. — Азверинец в котором часу закрывается?

— В десять его запирают. Но ключи есть у охраны набоковом въезде, они вам всегда откроют, если вы не успеете вернуть собакувовремя. Кого вы выбрали?

— Такую большую, лохматую, из новеньких.

— А-а, знаю, о ком вы говорите. Она крупная, ей нужномного гулять.

— Да я понимаю, — виновато проговорилаНастя, — я и хотела с ней погулять, но мне ужасно холодно. Я как-тонеправильно оделась. А расставаться с ней жалко. У нее такие глаза…

— Понимаю, понимаю. Приводите ее в гости, все впорядке.

Настя убрала телефон и снова потянула за поводок.

— Пошли ко мне в гости, я тебя угощу сыром и пирожками,у меня еще остались. Пошли?

На этот раз собака беспрекословно подчинилась и бодро.потрусила рядом с Настей. Они быстро дошли до флигеля и оказались наконец в тепле.В номере Настя обтерла собаке лапы тряпкой, обнаруженной в ванной комнате, иустроилась в гостиной. Собака съела предложенное угощение и растянулась на полуу ее ног, положив голову на лапы.

— Значит, смотри, что мы имеем с гуся, — началавслух Настя. — У нас получается несколько версий. Первая: оба убийствасовершил маньяк, и он имеет отношение к клубу «Золотой век». То есть он иличлен клуба и является постоянным гостем, или сотрудник, или кто-то изволонтеров, кто часто здесь бывает. С этой версией все понятно, она целикомлежит на мне, я тут внутри ситуации, и моя прямая задача — с этим разобраться.Сколько времени это займет — неизвестно, но понятно, что круг людей хоть идостаточно большой, но все равно ограниченный, и рано или поздно я этого психавычислю. Согласна?

Собака чуть приподняла голову, едва слышно вздохнула и сноваприняла прежнее положение.

— Стало быть, согласна, — констатировалаНастя. — Идем дальше. Вторая версия: оба убийства совершил маньяк, но кклубу он никакого отношения не имеет, просто выбирает пенсионерок и творит своечерное дело, а то, что они обе посещали «Золотой век», — не более чемпростое совпадение. По этой версии местные сыщики провернули огромный объемработы, мне к нему добавить нечего, потому что если наш маньяк не обращался ник какому врачу и ни у кого не стоял на учете, то фиг мы его таким способомнайдем. В общем, эта версия — самая тухлая в том смысле, что раскрывать трудно.Тут чем больше эпизодов, тем больше шансов его вычислить, а пока эпизодов всегодва, шансов практически никаких нет. Работа с источниками ничего не дала и недаст, если наш псих вообще не из Томилина, а из какого-то другого места, пустьи не очень отдаленного, но в этом месте у томилинских оперов нет агентуры.Слышь, Подружка, ты небось не знаешь, что такое агентура? Ну и правильно, ненадо тебе этого знать.

Настя встала, принесла из прихожей сумку, достала сигареты,закурила и словно бы посмотрела на себя со стороны. Сидит и разговаривает ссобакой. Идиотка. Психически ненормальная. А туда же, маньяка искать затеялась.

Она усмехнулась, потянулась рукой к собачьей спине,запустила пальцы в густую шерсть. Подружка радостно заворчала, подняла морду иоблизнулась.

— Чего ты облизываешься? Я же не конфету тебе даю, ятебя всего лишь глажу. Ты что, разницу не усекаешь?

Собака ловко вывернулась, села и лизнула Настину руку. Потомвстряхнулась, потопталась на месте и снова улеглась.

— А, теперь поняла, — кивнула Настя. — Ладно,продолжим нашу лекцию. Версия третья: первое убийство совершил маньяк, пойматькоторого шансов никаких нет, а второе — имитация, подражание. Эта версияделится на две подверсии. Первая подверсия: Павлову убили случайно, простокакому-то идиоту пришло в голову скопировать убийство Корягиной. Сама Павловаему неинтересна и ничем не досадила, она попалась на его пути в удобное время ив удобном месте. Зачем он это сделал? На пари, например, поспорил с кем-нибудь,что «не слабо завалить старушку». Из желания показать свою удаль и способностьобмануть милицию. Из стремления к славе, пусть и анонимной, потому что обубийстве будут много писать в прессе и говорить в городе. Из синдромаРаскольникова, то есть из желания проверить самого себя, способен ли он наубийство. Конечно, все виды этой мотивации, кроме пари, чисто психопатологические,но все равно преступник вменяем и на учете нигде, скорее всего, не стоит. Естьеще вариант, что убили просто из хулиганских побуждений, но это мы отнесем ккатегории «пари». Для проработки этой подверсии нужна агентура, сама я тутничего не сделаю. Значит, этим должны заниматься Вторушин и Федулов, нопредварительно мне придется долго и протяжно убеждать их. Ты как думаешь,Подружка, дадут они себя убедить?