От усталости и безрадостной перспективы хотелось закатить истерику, язвительно упрекать, что Их Светлость, когда не надо, видит грусть на размалеванном красками лице, а когда его ничтожнейший вассал готовится улечься спать на мерзлой земле, то не понимает очевидного – к утру он может лишиться своего летописца.

– Ваш волшебный шлем почему–то не греет, – произнесла я обиженно.

– Подойди к лорду Важерду, он выдаст тебе один из моих плащей.

Хм, так медведь, оказывается, лорд? А ведет себя как грубый землекоп. И плащей у Их Светлости имеется несколько, тогда как у нищего монаха всего один и тот плох. Как же несправедливо устроен мир!

Все это я мусолила в голове, пока пробивалась в указанном направлении. Я не ждала повторного приглашения – отправилась искать Важерда еще до того, как герцог отошел от меня. Ночь предстояла холодная, а жить, причем не кашляя, хотелось.

Армия меж тем разжигала костры, развешивала на крюках котелки, а где–то уже булькало и вкусно пахло. Полоскались на ветру прикрепленные к камням и сухим деревьям тканные навесы, под которыми ночью можно было соснуть, прижавшись к теплому боку товарища. И выяснялось, что армия к трудным условиям все–таки готова, лишь я одна оказалась неустроенной и не знала к кому приткнуться: Шаманта и Волюшка – моя компания, остались далеко внизу. А здесь я виделась лишней. Одинокая и никому не нужная.

– А, пришел, хронист, – пробасил Важерд, с усердием помешивая густую похлебку в стоящем на треноге котле. – Ступай туда, – кивнул за спину. – Я плащ у входа повесил.

Герцогу повезло. Я чувствовала себя особо обделенной, потому как для него поставили целый шатер. Для растяжки приспособили пики, и теперь те дразнились языками хлопающих на ветру вымпелов. Уютное гнездышко. И теплое, наверное.

– Где бродишь? – окликнул меня Ферд, вынырнувший из шатра, и я обрадовалась ему как родному. – Заставляешь Их Светлость беспокоиться. Вон, сам пошел искать, хотя я вызывался помочь.

Я покраснела. От неловкости и, чего скрывать, от удовольствия. Меня искали. Обо мне заботились. Теплую одежку приготовили.

Я стянула с крюка легкий, но объемный плащ и, только когда развернула, обнаружила, что он подбит мехом. Коротким, но таким ласковым на ощупь, что я зажмурилась от ощущения сиюминутного счастья. Для полного удовольствия не хватало, чтобы бы меня позвали спать в шатер, но тут наглеть я не посмела бы. Мне и с Фердом хорошо будет рядом, он мужик хозяйственный, не даст замерзнуть. А жизнь–то налаживается!

– Ешь, хронист, – медведь сунул мне в руки миску и подтолкнул к костру, вокруг которого уже стояли раскладные стульчики. – Где вещи бросил? – спросил он неожиданно.

– Там, – я катала во рту обжигающую кашу с кусочками мяса, а потому помогла себе рукой, указав направление, где оставила осла.

– Непутевый, – вздохнул лорд Важерд и, окликнув какого–то воина, послал за моей сумкой. – Осла тоже пристрой рядом с Бураном.

Какая честь! Мой осел разделит кров и еду с конем Их Светлости! Наверное, Марс пришел в гости к Меркурию и мило флиртует с Венерой, раз уж мне с моим Зверем так повезло. Подняв глаза к небу, чтобы возблагодарить «богов», я ахнула – незнакомые звезды висели так низко, что до них можно было дотянуться рукой. Я не сильна в астрономии, но Большую и Малую медведиц определенно нашла бы. Мне даже сделалось жутко: это насколько необъятна вселенная, что под ней может существовать бесконечное множество миров, и у каждого будет свое небо. Вместе с осознанием ничтожности людей против звезд, в голову полезли мысли о собственной никчемности: оказаться в отсталом мире и ничего не суметь привнести в него из крутой цивилизации. Чему я могла научить окружающих меня воинов? Или тех же кухарок и прачек? Рассказать на пальцах об электричестве, которое помогает готовить и стирать, или о том, как ракеты бороздят космос, а в океанах плавают атомные субмарины? Не сочтут ли меня сумасшедшей? Единственное, что точно объяснила бы – это устройство велосипеда, и то только потому, что он был моим любимым «конем» на Земле.

– На, согреет, – мне сунули кубок с чем–то пряным, горячим и тягучим. Как его вытащили из моих рук и перенесли непутевую хозяйку в шатер, я уже не запомнила. Долгий день, трудный переход и горячее вино сделали свое дело.

Проснулась я завернутой в меховой плащ. Разбросанные по ковру подушки указывали на то, что я ночевала не одна. Кто–то заботливый снял с меня сапоги и натянул вязанные носки. Бесстыжая совесть тут же предложила оставить их себе.

Но разбудило меня вовсе не утро, а тихая беседа. Не желая показать, что бодрствую, высунула нос из меха и, подслеповато щурясь, нашла источник шума. За маленьким раскладным столом сидели трое. Лампа освещала герцога, обережника Збигува и лорда Важерда. Второй медведь спал, прислонившись спиной к переносной печке – хозяйству Ферда.

Збигув вертел карту, ориентируясь по какому–то прибору, лежащему на ней. Что–то жужжало и позвякивало.

– Здесь, – он ткнул пальцем в определенную точку. – Если и ошибся, то не сильно. Парагерд на такой высоте может врать в пределах ста метров.

– Значит, минимум день пути, – пробасил лорд Важерд.

– И в запасе два. Успеем подготовиться. Молодцы, все верно рассчитали, – похвалил герцог. – Знать бы еще, что за твари полезут.

– Будем надеяться, что вашего дара, милорд, хватит, чтобы уничтожить любого, – в голосе Збигува звучало уважение, замешанное на восхищении. – Я не знаю того, кто устоял бы против темной магии.

«Выходит, герцог владеет запретной магией?» – я по другому посмотрела на боком сидящего ко мне человека, еще больше утверждаясь в мысли, что дюк Э – могущественный убийца. Мне в монастыре целых три года внушили, что не существует хуже мага, чем тот, кому подвластна темная магия. В ней нет созидающего начала. Только разрушение, только смерть.

– Вспомни Логорн…

– Да, едва спаслись, – выдохнул лорд Важерд. – Если бы не уничтожили тот мир…

– Милорд, вы не боитесь повторения? – обережник заглянул в глаза герцога, который, думая о чем–то своем, барабанил пальцами по карте.

Я до боли сжала зубы, осознавая, что герцогу ничего не стоит разделаться с целым миром. А вместе с ним с правом на счастье Шаманты и Волюшки, с мечтами Конда отобрать у злых родственников замок, с моими надеждами вернуться домой.

– Нужно быть ко всему готовыми, – наклонившись, Их Светлость внимательно посмотрел на то место, по которому только что стучал пальцами. – А здесь у нас что?

– Ледник. Ему не меньше тысячи лет.

– Твои люди пойдут туда, – на карте рисовались линии, – а мы встанем здесь.

– Я понял, – кивнул обережник.

– Пусть ждут условного сигнала, – предупредил герцог и поднялся. Прогнулся в спине, разгоняя застоявшуюся кровь.

– Отправлю сейчас же. Налегке. Времени должно хватить.

Откинув полог шатра, все трое вышли в стылую ночь. Я немедленно поднялась и на цыпочках подкралась к столу. Боязливо поглядывая на спящего у печи медведя, принялась изучать карту. И ничего не поняла. Сплошные линии, круги и надписи, сделанные на скорую руку. Взяла оставленный на столе угловатый прибор, который назвали парагердом, повертела и, не сообразив, как пользоваться, тихонечко вернула на место.