– Это сейчас, можно сказать, повезло. Из такого котла мало кто выберется. А тогда портал открылся прямо посреди многотысячного селения. А улочки узкие, да, – Ферд потеребил усы. – Кроволаки по крышам разбежались. Никто не ожидал, что твари окажутся такими прыгучими. До сих пор отлавливают то здесь, то там.

Я, желая помочь собрать шатер, дернула ближайшую пику, воткнутую в снег. Тяжелое полотно с гербом герцога Э опасно поползло вниз, и я, пытаясь вернуть конструкции былую устойчивость, кинулась к соседнему накренившемуся копью, но запуталась в поникших стропах, чем еще больше навредила: шатер обрушился на голову помощника, который еще не успел вытащить печь.

– Брысь отсюда! – зло гаркнул на меня истопник, и я не нашла ничего лучшего, как вернуться на утес, чтобы посмотреть, что происходит с радугой.

Однако любоваться уже было нечем: радуга изменила форму и сделалась бледной. Будто ткань, на которой та была выткана, кто–то растянул и заставил треснуть. В прорехах между цветными полосами дрожала тьма, словно природа обиделась на недостаточную яркость красок и усиленно добавляла черный цвет. Но и он вскоре начал расплываться. То, что прежде я посчитала радугой, раскинулось огромным полотном от ледника до самого выхода из ущелья.

Воздушная ткань лопнула с оглушающим звуком. Будто где–то рядом разорвался снаряд. Я схватилась за уши и в полной тишине наблюдала, как из щелей радуги повалил серый тяжелый газ – что–то вроде густого тумана, про который говорят, что его можно резать ножом. Он не стремился, как обыкновенный дым, вверх, но очень быстро заполнял котловину. Спустя мгновение я не видела ни копейщиков, закрывшихся щитами, ни лучников, натянувших тетиву, ни обережников, что сгрудились у края нависающей над пропастью площадки.

Мне бы уйти, но я находилась в оцепенении, в котором восторг смешивался с ужасом: в клубах тумана двигались гигантские человеческие фигуры. Одна за другой они выбирались из дрожащей прорехи. Первая из них наклонилась и что–то подняла с земли. Когда она распрямилась и подняла тонкую и несуразно длинную руку, я увидела в ней пучок копейщиков. Мгновение – и те были мертвы. Великан играючи стукнул их о камни, как дети бьют о стену мячом.

Где–то слева от меня тревожно запел горн. Серокожий монстр медленно развернулся на звук и, осклабившись, ударил ладонью по скале. Послышался шелест обвала, и горнист смолк.

Я закрыла руками рот, чтобы не закричать, когда окутанный клубами дыма великан медленно проплыл мимо меня. Я находилась от него так близко, что разглядела отсутствие ушных раковин и какой–либо растительности на черепе. Совершенно нагой, монстр двигался, помогая мускулистыми плечами и мощной грудной клеткой раздвигать плотный туман, который скручивался за его спиной воронкой. Меня чуть не вырвало, когда великан поднес к пасти руку, где была зажата лошадь, и откусил ей голову. Броню выплюнул как скорлупку от ореха, и она с металлически лязгом покатилась по камням.

Боясь дышать, я медленно начала отступать вглубь, а великаны все шли и шли мимо меня. Молча, неторопливо, разрезая телами дымку. Куда им торопиться? Новый мир, новая еда и мелкие человечки, которые не могут им противостоять.

В небо с визгом взвилась красная звезда. Я задрала голову и завороженно смотрела, как та медленно оседает. Если бы я была на Земле, то подумала бы, что выстрелили из ракетницы.

– Из ракетницы? – прошептала я, выходя из состояния анабиоза, в который меня вогнали холод и вид ужасных тварей.

«В любом мире красный цвет – предупреждение об опасности! А значит, сейчас произойдет нечто ужасное!»

Забыв о великанах, которые тоже задрали головы, я метнулась туда, где оставила Ферда с его помощником. Но нашла лишь утоптанную площадку. Даже осел мой куда–то исчез.

Я заметалась, словно мышь, попавшая в бутылку. Когда истопник с лошадьми прошел мимо меня? Почему не окликнул? Или не смог окликнуть, иначе его заметили бы? А может, и вовсе не видел, думая, что я убежала вперед?

За спиной послышался жуткий грохот. Кто–то большой и тяжелый с хрустом проламывал путь ко мне. Сыпались камни, секла глаза ледяная крошка, поднятая неведомой силой вверх, а я отступала спиной вперед, готовясь увидеть гигантскую лапу, намеревающуюся схватить мелкую человечку. И совершенно никакого оружия, чтобы умереть достойно, сопротивляясь. Ни копья, ни кинжала.

– Ну ты и дура! – послышалось возмущенное сверху. – Дай руку!

Герцог с силой дернул меня за запястье. Я взмыла в воздух, и тут же место, на котором я готовилась к смерти, забилось острыми кусками льда.

Я лежала на краю скалы, под которой мощным потоком неслись глыбы тысячелетнего ледника, и всеми конечностями цеплялась за дюка Э. Он позволил себя обнять. Даже погладил по щеке, когда я подняла на него полные слез глаза.

– Дура, – еще раз, но более ласково, произнес он.

Я не стала возражать. Любовь переполняла меня.

***

– Придется заночевать здесь, – герцог кому–то помахал рукой. Мы находились на небольшом пятачке – впереди обрыв с ледяным крошевом и ошметками белесого тумана, сзади отвесная скала. – Пока Збигув не закроет портал, и пространство не перестанет волноваться, двигаться опасно.

На той стороне ущелья, едва видные в снежной пыли, поднявшейся в воздух, толпились обережники.

– А великаны?

– От такой лавины никому не уйти, – Их Светлость устало опустился у обледенелой стены. Прислонившись к ней, закрыл глаза.

Я мялась, не зная, что делать.

Герцог шумно вздохнул и похлопал ладонью рядом с собой. Даже откинул край мехового плаща, чтобы села ближе.

– Перчатку потерял, – пожаловался он, когда я устроилась под его теплым боком. – Жалко, хорошая была.

Я густо покраснела. Поняла, когда та пропала. В перчатке он не смог бы меня удержать, пришлось скинуть, чтобы крепко вцепиться в руку.

– А где ваш шлем? – ветер вздымал дыбом короткие волосы герцога.

– Не до него было.

– Хотите мой? – я постучала по велосипедному.

– Нет. Я в любом случае выживу, а тебе без удачи нельзя.

Так действительно поверишь в волшебную силу пластика.

Портал закрывали долго. По сантиметру вытаскивали радугу из ледяного крошева и сшивали магией. Разряды молнии впивались в разошедшиеся края и, искрясь, натужно стягивали половинки пространственной материи. Закончили ближе к ночи. Збигув уже не держался на ногах. Его движения сделались неточными, и молнии иногда попадали не туда, куда следовало. Одна долетела до нас и зашипела, растапливая лед у наших ног.

– Пить хочу, – произнес герцог, приподнимаясь, чтобы зачерпнуть в лужице.

– У меня с собой фляга.

– Почему же молчала?

– Вы не спрашивали, – я копалась в сумке. Вытянула на свет зачерствевшую краюху хлеба, оставшуюся от завтрака на перевале, разделила ее пополам. Молча сжевали, подолгу держа во рту, чтобы согрелся. Еще никогда хлеб не казался таким вкусным.