Вдруг над ухом раздался выстрел. Я закричала от мгновенного ужаса. На полу у моих ног извивалась большая черная змея с размозженной выстрелом головой. Сверху в камеру заглядывал Володя, его крупная голова, черная против сумеречного неба, казалась головой бога или адской нежити… Как называется дьявол в арабских сказках? Иблис! Головой иблиса. У всех этносов есть бог и дьявол. Добро и зло. В Маргуше тоже был бог и дьявол, только назывались они, скорее всего, по-другому…

…Я провалилась в сон мгновенно и спала как убитая. Снилась мне темноликая девочка в тесном каменном гробу… Я чувствовала, как ломит тело, мне было тяжело дышать, будто в саркофаге лежала не она, а я… придавленная каменьями, пытаясь освободиться… Я услышала свой стон, страшная сила выгнула меня дугой, мне показалось, я лечу… И вдруг падение, сладость и боль… затухающие колебания тяжелого маятника… И снова легкость, и восторг, и взмахи громадных крыльев… Чувство умиленной благодарности и открытость для того, чтобы впустить и впитать в себя некую чудесную благодать…

Илона решила вернуться домой. Спасибо за приют, погостевала – пора и честь знать. Илона чувствовала, что Доротея не против. Кроме Илоны и Мона торчала у Доротеи каждый вечер, несла несусветное, снова и снова перебирала известные детали убийства, высказывал идиотские версии, занудно допытывалась про майора Мельника и про Владика, громко удивляясь, почему он не звонит. Побузил и будет, пора домой. Илона, стиснув зубы, отвечала. Доротея готовила ужин, они сидели за полночь, неохотно расходились, а потом долго не могли уснуть. Сама Доротея так и не исправила в отчете найденные Мотей пару неточностей. И босс, все еще пребывавший в больнице, только укоризненно качал головой. Ну, не зануда? Доротея клятвенно обещала посидеть ночью и обязательно все исправить, но приходила с работы Илона, потом прибегала Мона и…

Словом, отношения между подругами слегка напряглись и требовали паузы. Илона собрала вещички и была такова. На прощание они расцеловались, Доротея для порядку поинтересовалась, стоит ли возвращаться, но Илона чувствовала облегчение в голосе подруги.

Глубоко задумавшись, она подошла к дому и не сразу заметила мужчину, сидевшего на крыльце. Илона застыла как вкопанная, испытав мгновенный укол ужаса. Сначала ей показалось, что это Владик, но тут же она поняла, что мужчина был ей незнаком. Совершенно чужой незнакомый мужчина сидел на ее крыльце, грызя травинку. Молодой, светловолосый, пижонистый – в черной футболке и белых джинсах. В черных очках.

Заметив Илону, он поднялся и снял очки. Некоторое время Илона и незнакомец рассматривали друг дружку. Мужчина опомнился первым и спросил:

– Илона Романенко? Это вы?

Илона отступила назад, не сводя с него настороженного взгляда.

– Меня зовут Алвис Янсонс, извините, что без приглашения. Нам нужно поговорить. Не бойтесь, Илона, мы можем поговорить здесь.

– Вы друг Николая Рудина? – выпалила Илона. – Что вам нужно? Я сейчас закричу!

– Не знаю никакого Николая Рудина, я сам по себе. Не надо кричать, у меня для вас письмо.

– Письмо? Какое письмо? Кто вы такой?

– Вот, пожалуйста, – пижон сделал шаг по направлению к ней, протягивая белый конверт. Илона попятилась, по-прежнему не сводя с него настороженного взгляда.

– Если вы меня боитесь, я положу на крыльцо и отойду, – сказал молодой человек. – Прочитайте, пожалуйста. Почему вы так боитесь?

Он положил конверт на ступеньку и отошел. Илона, ожидая подвоха, не двинулась с места.

– Возьмите, – сказал настойчиво. – Пожалуйста! У вас что-то случилось?

– От кого письмо? – спросила Илона.

– Я думаю, вам надо прочитать. Там все сказано. Давайте сделаем так: я уйду, а вы возьмите и прочитайте. Я вернусь через час. Согласны?

Илона кивнула. Больше всего ей хотелось, чтобы незнакомец ушел. Ей было страшно, хотя ничего угрожающего в нем не было, наоборот, приятное открытое лицо, хорошая улыбка, взгляд… Глаза голубые. Что-то было в его взгляде… Он так разглядывал ее, пристально, сосредоточенно, с любопытством, что Илона перепугалась не на шутку…

– Договорились! – Мужчина далеко обошел ее и зашагал по улице. Обернулся и помахал, словно знал, что она смотрит ему вслед. Улыбнулся. Она действительно смотрела ему вслед.

Когда он скрылся за углом, Илона осторожно взяла со ступеньки письмо. Подержала в руке, не решаясь открыть, подозревая злой умысел, потом уселась на верхнюю ступеньку крыльца, где только что сидел незнакомец, и надорвала конверт. Вытащила листок и принялась читать. Первая же строчка так поразила ее, что она перестала читать, оторвалась от письма и бессмысленно уставилась в пространство.

…Он вернулся через час, как и обещал. Постучал и она открыла. Они стояли, глядя друг на дружку. Молча. Потом Илона все так молча посторонилась, и он вошел.

– Мне бы умыться, – сказал он. – Я только с самолета, да еще автобусом пришлось добираться.

Илона кивнула и пошла вперед. В ванной достала из шкафчика полотенце, протянула. Он взял, придержав ее руку.

– Извини, что не приехал сразу. Я объясню.

Она снова кивнула и вышла из ванной. Замерла на пороге кухни, соображая, зачем она здесь. Чай! Включила электрочайник, достала чашки, сахар, хлеб. Открыла холодильник и снова застыла. Стала вытаскивать пакеты… сыр, мясо… немного, но пока хватит, потом придется выскочить в магазин. Масло! Нутро холодильника, как живое, насмешливо смотрело на Илону ярким глазом-лампочкой, и она поспешно захлопнула дверцу.

Молодой человек тоже остановился на пороге кухни, улыбающийся, румяный от холодной воды:

– Можно?

Как же его зовут?

– Я Алвис Янсонс, а ты Илона Романенко. Прочитала письмо? Показать паспорт?

Илона замотала головой:

– Не нужно!

Он опустился на табурет.

– Я ничего не знал, пока не нашел письмо. Мама отдала тебя бабушке за полгода до моего рождения. Понятия не имею, почему. Отец никогда ничего не рассказывал. Между ними было почти тридцать лет разницы, и, как я понимаю, брак был не очень удачный. Я помню, как они ссорились, мама плакала, кричала и бросала посуду, а отец уходил к себе. Он все время молчал и никогда не отвечал ей. Когда мне было шесть, мама ушла из дома. Просто собрала вещи и ушла. Мы встали утром, а ее уже не было. Отец никогда не говорил о ней с тех пор, ни единого слова. Год назад он умер, и я нашел два письма от мамы, написанные почти десять лет назад. Они пришли из Испании, где она, как оказалось, жила последние двадцать лет. Одно для тебя, другое для меня. Отец скрыл от меня письма, он не хотел делить меня с ней. Я его понимаю, конечно… Я сразу же позвонил ей – в письме были телефоны, но мне сообщили, что она умерла восемь лет назад. Я представился и расспросил про ее семью. Мама была замужем, у нее было двое детей, мальчики-близнецы Эрик и Томас. Я даже поговорил с одним из них, Эриком. Говорили мы по-английски, увы, мама не учила его своему языку. Он очень удивился и обрадовался, так как ничего обо мне не слышал, сказал, что хочет приехать познакомиться. Звал к себе…