Собирался. Вот что он сказал. Он собирался так жить.

Хит поднимает на меня взгляд, но злости, которую я ожидаю увидеть, в нем нет. И тут до меня доходит.

Жизнь, которая, как он думал, его устраивала, жизнь без взлетов и падений, без целей и достижений, уже не кажется полноценной. Этого недостаточно, потому что его брат ушел и он не может жить, наблюдая с обочины за призраком.

Такая жизнь пугает.

– Что тебя по-настоящему увлекает? – спрашиваю я чуть позже, когда мы сидим в тени с бутылкой воды на двоих.

– В смысле?

– Ну, как меня – фигурное катание. – Я киваю на ствол дерева. – Резьба по дереву? – Хит показывал мне фотографии нескольких работ, над которыми работал вместе с дедом, и могу сказать, что у него действительно здорово получается. Я знаю, мой отец был бы счастлив заполучить себе в помощники кого-то с таким талантом, как у Хита. Будь Хит из другой семьи, я бы уже познакомила их.

Хит делает жадный глоток воды и протягивает мне бутылку.

– Нет, это скорее призвание моего деда.

Я беру бутылку с водой.

– Тогда что же?

Он пожимает плечами.

– Понятия не имею.

– Ты хочешь сказать, что нет ничего такого… ну, я не знаю… что вызывает у тебя ощущение, будто ты проснулся и полон сил, когда все остальное вокруг кажется сном?

– Для тебя это – фигурное катание?

Я киваю.

Он забирает бутылку воды из моих податливых пальцев.

– Круто, должно быть.

Круто – мягко сказано; это жизненно необходимо. Фигурное катание – часть меня, даже если теперь куда меньшая часть. Мне больно думать, что у Хита нет ничего подобного.

– А раньше было что-нибудь?

– До смерти Кэла? – Он ждет, пока я кивну. – Я даже не могу ничего вспомнить из той, прежней жизни. Это имеет какое-то значение?

Еще бы.

– Я могла бы помочь тебе найти это, понимаешь?

Он улыбается мне, но выглядит каким-то отстраненным.

– То, что наполнит меня ощущением жизни?

Я чувствую, как моя улыбка пытается компенсировать недостаток его оптимизма.

– Да.

Он вздыхает, но так, будто отпускает что-то.

– Я сейчас не чувствую себя во сне. Сделаем еще одну поддержку? Закрепим результат?

Я не думаю, что он говорит всерьез, но воспринимаю это как лучший комплимент в моей жизни. Когда он протягивает ко мне руки, я знаю, что сделаю все возможное, чтобы эта искра в нем не погасла.

Лора сидит по-турецки на кровати, а Дакки, в клетке, насвистывает что-то в безуспешной попытке привлечь ее внимание, когда на следующее утро я врываюсь – именно врываюсь – к ней в комнату. Я должна проявить упорство, если хочу заручиться ее поддержкой в том, что запланировала на сегодня.

При том что Лора проводит столько времени в своей комнате, все здесь выглядит неряшливо, как и она сама. Я слегка сдвигаюсь на кровати, чтобы не усесться на нечто напоминающее застарелое пятно от шоколадного молока на покрывале. Похожие пятна и на ее одежде, и кое-где на полу. Ящики комода наполовину открыты, и мусор повсюду, кроме мусорной корзины. Не сказать чтобы она и раньше была помешана на чистоте – вечно куда-то торопилась, так что ее не слишком волновал беспорядок в комнате, – но откровенной неряхой я бы ее не назвала. Мама, пройдя суровую школу воспитания, не заставляла нас убираться в наших комнатах, но со мной и Джейсоном этого и не требовалось. Бывало так, что Лора в конце концов выходила из себя, когда не могла найти любимую футболку, и умоляла меня помочь ей с уборкой. Около месяца после этого она соблюдала относительный порядок в шкафах, а потом хаос брал верх, и все повторялось сначала. Но сейчас… такое впечатление, что она ни к чему не притрагивалась со дня ареста Джейсона. Пахнет чем угодно, только не уборкой.

Единственный островок чистоты в этом бедламе во главе с Лорой – клетка Дакки.

Глубоко вдыхая через рот, я стараюсь не замечать беспорядок и сосредоточиться только на лице Лоры.

– Я занята, – говорит она, не отрывая глаз от экрана ноутбука.

Я наклоняюсь и закрываю крышку.

– Эй. – В лучшем случае это полупротест, но все же хороший знак. Я жду, когда ее взгляд переместится с компьютера на меня.

– Мне нужно, чтобы ты поехала со мной на ярмарку с аттракционами.

Сестра с недоумением таращится на меня.

Я поворачиваю лэптоп к себе, открываю его и вбиваю данные в строку поиска.

– Это в паре часов езды от нас, и мне нужно, чтобы ты составила мне компанию. – Я поворачиваю экран обратно к ней, чтобы она могла видеть сайт с описанием аттракционов и развлечений, гарантирующих удовольствие для всей семьи. Я намеренно вывожу на экран самое крупное изображение «Супершейкера», некогда ее любимого аттракциона, хотя меня тошнит от одного его вида. Она смотрит на картинку, потом переводит взгляд на меня.

– Съезди с Мэгги.

Я мотаю головой.

– Они с мамой перекрашивают все комнаты в доме. Я хочу поехать с тобой и… боюсь, потеряю кураж, если буду ждать слишком долго.

Привычная маска апатии на лице сестры дает трещину.

– Потеряешь кураж? С чего вдруг тебе приспичило ехать на эту ярмарку?

Я делаю глубокий вдох.

– Потому что это ближайшее колесо обозрения, которое мне удалось найти, а я устала бояться высоты.

Маска не исчезает.

– Ты серьезно?

Она и сама это видит.

– Но почему сейчас?

Одно то, что сестра вступает со мной в разговор, укрепляет мою решимость сказать ей правду – или, по крайней мере, большую часть.

– Только маме ничего не говори, но через месяц дедлайн подачи заявок на кастинг «Историй на льду». Мэгги мне все уши прожужжала, поэтому я решила, что пора бы отснять хоть что-нибудь. Антон уже согласился быть моим партнером, но я по-прежнему впадаю в панику, даже едва отрываясь от земли.

Я напрягаюсь, когда на лице Лоры появляется странное выражение. Я почти готова поклясться, что это облегчение, но не вижу никакого смысла, да и в любом случае оно уходит слишком быстро, чтобы я успела его распознать.

– Ты так давно об этом не заикалась, – говорит она. – Я уж подумала, что ты больше не будешь пытаться.

– Я и не пытаюсь, – отвечаю я, удивляясь, что она реагирует гораздо спокойнее, чем мама. Тут надо действовать осторожно, это я понимаю. Если упомянуть о Джейсоне напрямую, можно потерять контакт с Лорой, как произошло в прошлый раз, и все же я не могу сделать вид, будто его не существует. – Сомневаюсь, что хочу оставить всех вас здесь, по крайней мере сейчас.