Троица подобралась знатная, слаженная. Зачастую то один, то другой прикрывали кого-то из команды на особо сложных операциях, так что разногласия между приятелями могли возникнуть разве что в баре при выборе сорта пива, да и то не часто. Пили, как правило, светлое.

Приложившись еще пару раз к фляжке, Гном глянул на часы и, вздохнув, потянулся за рацией.

– Что там у тебя, Филин?

– Все то же, что и у тебя: четыре мужика на поляне в лесу около смердящей арки.

– Так и дальше будем сидеть? Рассвет скоро.

– Посидим, ни черта с нами не случится. Все для пользы дела.

– Замерз я, как собака.

– И коньяка с собой не взял?

– Взял, – Гном хмыкнул и похлопал ладонью по лежащей рядом полупустой фляге.

– Ну, вот и сиди, только не увлекайся.

Потянулись минуты тягостного ожидания. Четверка черных суетилась у портала, размахивая руками, и, похоже, дело помаленьку начало сдвигаться с мертвой точки. Портал все меньше искрил, а всполохи плавно перерастали в более интенсивное, но не столь яркое излучение, когда механизм, наконец, начал пульсировать, а пространство внутри арки покрылось неясным маревом.

– Похоже, началось, – шепнул в рацию Барин и направил объектив в центр поляны. – Все готовы?

– Гном готов. – Охотник спрятал флягу в рюкзак и, вытерев губы тыльной стороной ладони, пристроился к пулемету.

– Филин готов, – донеслось из рации. – Огня не открывать, ждем результатов, все фиксируем. Пальбу начинать только в случае непосредственной угрозы для жизни…

Рявкнул СГ Гнома, дернулся на треноге и скосил первую фигуру здоровенного серого оборотня, заставив черных рухнуть на землю и закрыть головы руками.

– Твою мать, – послышалось из рации, – Барин, ты снял? Гном, какого ляда? Не мог дождаться, пока тварь из портала выберется?

– Ага, – усмехнулся бородатый охотник, выпустив еще одну очередь поверх голов лежащих, – я подожду, а оборотень мне голову – ам, а я без головы никуда.

– Отставить стрельбу, – вздохнул Филин и, поднявшись на ноги, двинулся на поляну, передергивая затвор АК. Следом за ним поднялся Барин, ни на минуту не переставая снимать. Опередив коллегу, он обошел по периметру странный прибор, поврежденный пулеметной очередью.

– Допрыгались, – улыбнулся Филин, глядя на распластавшиеся на земле фигуры.

Четверка молчала.

– Эй, уроды, – носок ботинка впечатался в бок ближайшего, но тот даже не пошевелился. – Что же вы так все дохнуть любите, – опечалился Филин и, присев на корточки, пощупал пульс лежащего. – Отбой. Все мертвы.

Из высокой травы поднялся Гном и пошел в сторону трупов с пулеметом наперевес.

– Даже пострелять не дали, – печально пожаловался он.

– А ты бы оборотня не срезал, так, может, и дали бы, – махнул рукой охотник и принялся осматривать карманы лежащих.

Обогнув тем временем установку, Барин опустил камеру и, поставив её на землю, подошел к пульту управления, который сжимал в руках один из умерших. Сенсорный экранчик консоли был темен и пуст.

– Поломали, – сокрушился он.

– К черту поломали, – закончив с карманами так внезапно усопших черных, Филин перевернул последнего – толстяка с большой блестящей лысиной – на спину и посветил в мертвое лицо фонарем. – Быстродействующий яд. Ребята, похоже, запрограммированы при любом шухере глотать яд и отдавать концы. Уж больно синхронно они откинулись.

– Установку забирать? – поинтересовался Барин. – На вид тяжелая.

– Эти принесли, значит, и мы уволочем, – не согласился Филин. – Вон, Гном гаубицу на плечах таскает и не жужжит.

– Гном – фанат, – вздохнул Барин, – я же личность творческая. Физические нагрузки мне противопоказаны. Ясность мысли от них убудет. Куда её потом-то?

– В Питер, – закинув автомат за спину, Филин отсоединял провода от генератора. – Гену здесь оставим, ни к чему она нам, самая обычная, а вот кругляш и пульт с собой забрать надо. Чего встали, помогайте!

Минут тридцать ушло на демонтаж установки, после чего каждый навьючил на себя часть, и группа отправилась назад, оставив на поляне дизельный генератор, четыре человеческих и один нечеловеческий труп и массу гильз от семь – шестьдесят два.

Занимающийся рассвет окрасил небо в яркие тона, сменив ложное и смрадное мерцание портала. Наконец послышалось первое робкое пение птиц, и лес, замерший рядом с чем-то нечистым и неправильным, начал оживать. Сделав пару остановок, троица таки донесла оборудование до припаркованного на дороге автомобиля, и Гном, открыв багажник, принялся руководить погрузкой.

Ремонт в школе близился к завершению, а на носу были новогодние праздники, и руководство школы смилостивилось, дало увольнительную с тридцать первого на второе, попросив только больше ничего не поджигать.

Прочитав на доске около кабинета коменданта свое имя в числе прочих, отправляющихся на три дня в увал, я достал из кармана телефон и набрал номер Веры.

– Привет. Занята?

– Не сильно.

– Мне все-таки дали увольнение.

– Отлично. – В трубке послышалось отчетливое ликование. – Значит, будем Новый год праздновать у нас. Папа с мамой все удивляются, что у меня за таинственный кавалер: с дочкой уже который месяц встречается, а на глаза так ни разу и не попался. Не мужчина, а привидение какое-то.

– С родителями знакомиться… – напрягся я. В общем-то я ожидал рано или поздно чего-то подобного. Девушка Вера оказалась на удивление милой и интеллектуальной, из той породы людей, с которыми можно разговаривать на любые темы. Иллюзий по поводу меня не питала, да и транжирой особой не была, и наши совместные выходы были затратными только благодаря мне, спешившему поразить юную журналистку широтой размаха.

По легенде я был студентом школы МВД, проходящим какой-то особенный отдельный курс, имел серьезных родителей, которые жили то в Вене, то в Марселе, и постоянно катались по миру, забросив единственное чадо в угоду бизнеса. Зерно правды в этой легенде присутствовало. Правда, родителей у меня не было, остался сиротой в восемнадцать лет после того, как пьяный лихач влетел в старенький «Опель» моей мамы. Отца не стало еще раньше. От родителей мне досталась квартира, небольшие сбережения в банке и, слава богу, масса друзей и дальних родственников, которые тогда и вытащили меня за уши из глубокого депрессняка и не позволили опуститься. Два года в моей квартире прожил двоюродный брат, приехавший на шабашку в северную столицу, да так и остался здесь насовсем, так что волноваться за жилье в пору службы в армии мне не приходилось. Зато абсолютной правдой было то, что наше учебное заведение действительно приписано к Министерству внутренних дел, стоит у них на балансе и проходит таковым во всех ведомостях и отчетных документах, а курс, который я изучаю, действительно особенный и специальный.