Внезапно до слуха Потаповой долетели горькиерыдания, они неслись из комнаты, которую делили Лена Напалкова и Ада Марковна.Галя ни секунды не сомневалась, что плачет старуха. Ада Марковна слишкомвпечатлительна и обидчива. В принципе, к старейшему члену труппы более молодыеколлеги относились терпимо, в лицо гадостей не говорили, но старожил театра«Занавес» могла заплакать от косого взгляда или резкой реплики, адресованной дажене ей, а другому человеку.

Галя решила заглянуть в гримерку и успокоитьстаруху. Дверь она распахнула без стука и с порога завела:

– Ада Марковна! Не стоит…

Сидевшая у зеркала актриса повернула голову.

– Лена! – ахнула Потапова. –Это ты рыдаешь?

– Нет, – судорожно сжимая салфетку,ответила Напалкова, – я роль учу.

Но Галя не поверила коллеге. Она села надиванчик и предложила:

– Расскажи, что случилось. Может, япомогу?

– Святая дева и та не в силах мнепомочь! – воскликнула Лена.

Напалкова не была верующей, просто ей сейчасна память пришла подходящая реплика из какой-то роли.

Галя усмехнулась.

– Я не болтлива, вдруг дам хороший совет.Одна голова хорошо, а две лучше.

– Если же возникнет третья, – смрачной улыбкой процитировала Лена опять из какой-то роли, – то этосмотрится уже некрасиво.

Галя засмеялась и отметила:

– Видишь, тебе уже легче от одного моегоприсутствия.

Внезапно Напалкова резко вскинула голову.

– Ты ведь москвичка?

– Да, – слегка удивилась Потапова.

– Хорошо живешь?

– Материально?

– Квартиру имеешь?

– У нас с мамой двушка, – уточнилаГаля, – в одной комнате она, в другой я. Не отказались бы от гостиной скамином, но если вспомнить, что Надя Макарова в коммуналке мучается, так нам сматерью еще повезло.

– И Макарова москвичка, – протянулаЛена, – коренная. Я, вообще-то, тоже родилась в столице, в роддоме уБелорусского вокзала…

– Ты это к чему? – попыталасьразобраться в ситуации Потапова.

– Родителей я не помню, – бормоталаЛена, вдруг пустившись в откровения, – мы с бабушкой жили в однушке накраю света. Вернее, в детстве казалось, что я в богом забытом месте прозябаю, асейчас это вполне приличный район, даже метро есть. Но вот сама квартира… Напервом этаже, кухня четыре метра, рядом вход в подъезд, вечно дети шумят,машины прямо под окнами паркуются. Придешь ночью после спектакля, в два спатьляжешь, а в семь соседям на работу выезжать, ну и начинается! Сначала собаквыведут, те лай поднимают. Потом автомобили прогревают – моторы ревут, дверихлопают. Здорово?

– Можно объявление в подъезде повесить спросьбой не шуметь. Или в домоуправление обратиться, – предложилаГаля. – У нас тоже такая проблема была, поставили столбики вдоль тротуара,теперь автовладельцы не могут вплотную к зданию парковаться.

Лена вытерла лицо салфеткой.

– Я по-другому поступила. Свой чулансдала очень удачно – двум девчонкам из провинции, себе сняла в центре двушку. Иснова мне повезло: старуха-хозяйка попалась чудаковатая, театралка. Много денегне брала, ей главное бесплатные билеты и приглашения на ВИП-тусовки. Понимаешь?

Галя кивнула.

– Контрамарки я ей обеспечивала, –продолжала Лена, – пригласительные Ларка давала, Иосифу мешки присылают.

– Удобно, – согласилась Галя.

– Ага, – расстроенно протянулаЛена. – Только бабка месяц тому назад умерла, и пришлось мне назад втрущобу катить. Ну скажи, разве честно, что коренные москвичи чуть ли не напомойках живут, а приезжие, вроде нашей Мухоротовой, в шикарные дома селятся?

– У Мухоротовой муж богатый, – слегкой завистью заметила Потапова, – у нее не только апартаменты шикарные,но и машина с шофером, и брюлики, и шубы как носки меняются. Только и москвичиобеспеченные есть! Не переживай, еще попадется и тебе хороший вариант.

Из глаз Лены вновь покатились слезы.

– Ага! Меня Гарик бросил! Узнал и удрал!Конечно, отец его постарался! Но разве мне от этого легче?

– Какой Гарик? – удивилась Галя.

И тут Лену прорвало. Нервно раздирая на мелкиекусочки салфетку, она вывалила все о своих неприятностях.

Шесть месяцев назад Лене довелось заменить вспектаклях Потапову – Галя в очередной раз отправилась на съемки сериала.Напалкова не возражала, ей нравилось ощущать себя звездой «Занавеса», пустьвременно, но все равно приятно.

После одного из представлений в гримерку Леныдоставили огромный букет с карточкой, на которой было написано: «Самойпрекрасной». На следующий день принесли новую клумбу с бумажкой в ней: «Самойкрасивой». Цветы сыпались словно из рога изобилия. А чего стоили подписи:«Самой талантливой», «Самой шикарной», «Самой лучшей»… Таинственный фанат необладал креативным мышлением, зато у него явно имелся весьма толстый кошелек.По приблизительным подсчетам Лены, букеты, доставлявшиеся ей после спектаклей,стоили не меньше двухсот долларов каждый.

Напалкова терялась в догадках, кто же ихприсылает. В конце концов, после трех недель «озеленения», таинственныйсадовник объявился. Он пришел после спектакля «Чужое счастье», лично вручил ейочередные розы и, потупившись, спросил:

– Я вам не надоел?

Вот так начался их сумасшедший роман. ГарикРебров, так назвался поклонник, был хорошо обеспечен, имел бизнес, успешноруководил фирмой. Жил он один, в загородном коттедже, ездил на новенькойиномарке, шикарно одевался. Единственным темным пятном в биографии стольпривлекательного жениха был его отец, совершенно отвратительный старикашка поимени Александр Григорьевич.

Дедок сидел дома, в силу возраста он давноушел на пенсию. Чтобы не загнуться от скуки, старик разводил аквариумных рыбоки не упускал случая похвастаться перед гостями своими питомцами. Не избежала впервый свой приход подобной участи и Лена.

Александр Григорьевич затащил приятельницусына в просторное помещение, заставленное стеклянными ящиками, и начал лекцию:

– Здесь вуалехвосты. Красивые?

– Невероятно, – вежливо ответилаНапалкова и чихнула.

Дедок, сыпавший в воду корм из банки,напрягся.