соседей. И хорошо, что ко мне никто из них не сможет приблизиться… пока Алтаах видит во мне пользу для илгизитов. И надо как-то не оправдать его чаяния, выжить и убраться отсюда, разжившись нужной нам информацией.

– Зада-ачка, – протянула я, снова погладила «Дыхание Белого Духа» и прошептала: – Как дожить до ночи?

А потом хлопнула в ладоши, едва коснувшись одной рукой другую. Никто не пришел, и я хлопнула уже сильнее, но всё еще без звука. И вновь бальчи не объявился. Постепенно я наращивала звук и, когда появился прислужник, ощутила разочарование. Он пришел на глухой хлопок, то есть слух у него и вправду был отменным. Великий махир знал, кого приставить ко мне, но, с другой-то стороны, оказал великую честь – отдал собственного прислужника… будь он неладен.

Бальчи приблизился и замер, ожидая моих приказаний. У меня их не было, и из сада уходить не хотелось, но как-то объяснить призыв было нужно.

– Великий махир был женат? – спросила я единственное, что пришло мне на ум.

– Нет, – последовал односложный ответ.

– Тебе позволено рассказывать мне о махире?

– Великий махир не запрещал

Неплохо. Это уже что-то. Можно больше узнать о том, кто хочет использовать меня. Итак, с чего бы нам начать?..

– Сколько зим прожил Алтаах, когда пришел к власти? – Бальчи взирал на меня, не спеша ответить, и я спросила: – Что я неверно сказала?

– Великий махир не искал власти, он достиг могущества, – снизошел до разъяснений прислужник.

Я не стала спорить:

– Хорошо, когда он достиг могущества?

– Великий махир достиг полного расцвета своей силы, когда миновало тридцать две зимы от начала его обучения.

– А когда он начал обучение?

– Когда миновала шестнадцатая зима…

Я вдруг ощутила раздражение оттого, что бальчи отвечает только на поставленный вопрос, ничего не дополняя от себя. Пришлось набраться терпения и вопросов. А уж этого-то добра во мне имелось с избытком, так что проговорили мы до темноты, и к этому времени я многое узнала об Алтаахе. Если бы дело касалось какого-нибудь крестьянина, то я бы сказала, что узнала всё, но в отношении великого махира это было бы самонадеянной дерзостью. Не такой это был человек, чтобы верить в его простоту и бесхитростность.

Так вот, Алтаах попал в каменный город, когда ему исполнилось шестнадцать. Что примечательно, привел его предыдущий великий махир. Он подобрал едва живого паренька на землях таганов, когда его загнали голодные рырхи – дело было на исходе зимы. Спаситель отогнал… ну, или его воины отогнали хищников, и юношу забрали с собой. Как сказал бальчи, Алтаах, увидев силу илгизитов, проникся и без сожалений сменил Отца на Покровителя, за что и был одарен милостью Илгиза.

Да так одарен, что уже к двадцати переехал из ташын-ката в аста-ката. А еще через два года в астон-ката, то есть за шесть лет превратился из не доеденного рырхами тагайни в приближенного великого махира из числа сильнейших подручных. Точнее, стал десятым подручным. Опять же по уверениям бальчи, спаситель Алтааха был им доволен и пророчил место если уж и не первого, то второго подручного точно.

Однако оставаться на посылках наш герой не желал и… сверг своего спасителя, друга и покровителя по истечении еще десяти лет, как раз в тридцать два года. В изложении бальчи версия происходивших тогда событий звучала, конечно, иначе:

– Прежний махир прогневал Покровителя. Он был недостоин служить Ему. И тогда Он выбрал лучшего из нас, самого преданного и верного. Алтаах, покорный Покровителю, поднялся на махир-ката и исполнил Его волю.

Прислужник назвал это велением свыше, я – захватом власти. Вчерашний волчонок, отрастив зубы, превратился в матерого волка, и на вторых ролях ему стало тесно. Из этой истории я вынесла главное: махир честолюбив, безжалостен, не знает благодарности, пойдет по головам и даже не оглянется. Весьма «приятный» противник.

– А как он познакомился с матерью Акмаль? – спросила я. – Пока был подручным?

– Нет, когда стал великим махиром.

– И сколько же он был к тому времени великим махиром?

– Двадцать зим.

Я поперхнулась. Итак, призовем на помощь арифметику. Алтаах скинул предшественника, когда ему было тридцать два года. Через двадцать лет, то есть в пятьдесят два года он познакомился с матерью махари. Акмаль на данный момент где-то двадцать лет, значит, я беседовала со стариком, который успел перешагнуть порог семидесятилетия. Недурно сохранился сей артефакт древности, весьма недурно.

– Как это произошло? – продолжила я допрос. – Он покидал Даас и встретил ее в дороге?

– Великий махир никогда не покидает Даас. Наш Покровитель не велит своему подручному уходить с горы. За это поплатился старый махир. Алтаах чтит Покровителя и строго исполняет его заветы, за то с ним великая милость Покровителя.

– А как же тогда они встретились?

Так вот, встретились Алтаах и мать Акмаль в Даасе. Как сказал бальчи, ее привела воля Илгиза, но я не стану использовать столь высокопарный оборот речи и просто скажу, что привел ее один из приближенных подручных махира. Такой вывод я сделала из ответов прислужника. И не откуда-нибудь привел, а из Дэрбинэ, из дворца йарга, где та была наложницей. То ли провинилась в чем-то эта женщина, то ли надоела отцу Бальхаша, но итог известен – она оказалась здесь.

И вот как случилось, что махир и бывшая наложница сошлись, до конца понять мне так и не удалось. Бальчи опять свалил всё на волю Илгиза. Скорее всего, подручный привел ее к Алтааху, чтобы женщина могла получить разрешение остаться в Даасе. А может, и сам махир спустился со своих высот и увидел ее, но результат был таков – исчез совсем ашын-ката, где обитал первый десяток подручных, а появился дартан-ката, куда поселили бывшую наложницу. Потом она родила дочь и вскоре умерла. Как и почему – не знаю. «На всё воля Илгиза», – как резюмировал бальчи.

К дочери махира приставили Хазму, которая, как оказалось, прислуживала наложнице еще в дартане йарга. С ней пришла в Даас, продолжила служить ей и тут, а после получила место няньки при Акмаль. Девочку не оставили в комнатах матери, а переселили в другую часть дартан-ката. Ее покои сделали больше и богаче, и там махари провела свои первые шестнадцать-семнадцать лет, готовясь к высшему предназначению.

И мне вдруг вспомнились слова Акмаль о том, что ей хотелось бы иметь много братьев, и ее пояснение этой фразы. Тогда я просто усмехнулась в душе, посчитав махари самовлюбленной пустышкой, которой внушили, что весь мир лежит у ее ног. А сейчас…

– Махир часто виделся с дочерью?