и уютно устроилась поудобнее, покачав головой, когда Рагси мгновенно снова зарылась под одеяло у моих ног. Я никогда не узнаю, как она дышит там, внизу.

Так было у нас заведено каждый вечер, или, по крайней мере, каждую ночь с понедельника по четверг. Я поступила в местный общественный колледж, когда мне было около двадцати, думая, что останусь там на два года и придумаю что-нибудь, что поможет мне устроиться на работу. Я получила достаточно федеральной помощи, чтобы оплатить это, так что это могло только помочь, верно?

Спустя три года и четыре диплома младшего специалиста я все еще ждала, что это поможет мне найти работу на полный рабочий день, а не на неполный рабочий день, который у меня был в настоящее время. Моей мечтой было работать непосредственно с подростками-правонарушителями в исправительном учреждении для несовершеннолетних, но вместо этого я вынуждена был зарабатывать минимальную зарплату, делая копии и подавая еду.

Я окончила школу с баллом 4,0 и была так горда, пока не поняла, что больше никому нет до этого дела. Если это не было, по крайней мере, степенью бакалавра, мой средний балл не имел значения для работодателей. Точка.

Итак, я подала заявку на несколько стипендий и перевелась в университет в соседнем городе. В настоящее время я училась на последнем курсе очных онлайн-курсов по уголовному правосудию, и у меня начинали заканчиваться деньги.

Результаты исследований и судебные решения было скучно читать днем, но ночью это было ужасно скучно, до зевоты. Но я все равно пыталась, полна решимости закончить и сохранить свой средний балл.

Дело в том, что беременность в шестнадцать лет означала, что мир перестал что-либо от меня ожидать. Вероятно, я сидела дома со своими семью папочками-младенцами, доя систему, в то время как отказывалась устроиться на настоящую работу. Я имею в виду, это то, что делали все матери-одиночки, верно?

Мой сосед только еще больше подтвердил эту узкую точку зрения своим комментарием, намекающим на то, что я не “взрослый человек с работой”.

Я много лет была матерью-одиночкой и привыкла к этому. Я собиралась окончить университет с отличием, даже если это убьет меня. Не потому, что мне нужно было что-то доказывать миру — взгляды общества на матерей-подростков никогда не изменятся, — а потому, что я была полна решимости доказать это самой себе.

Через три часа и еще несколько заданий я была мертва. Я мотала головой сильнее, чем эмо на концерте, и почти уткнулась лицом в экран. Я закрыла компьютер и взглянула на свой будильник, внутренне плача.

Пять часов. Если бы я заснула прямо сейчас и пропустила утренний душ, я могла бы поспать пять часов. Я подняла руку, принюхиваясь. В нос мне ударил аромат ванили и клубники. Я определенно могла бы справиться с одним пропущенным душем. Прелесть.

Убедившись, что мой будильник включен, я забралась в постель, усмехнувшись, когда Рагси, шаркая ногами, забрался ко мне на колени и свернулась калачиком. Это затруднило бы поворот, но я не сдвинула ее с места. Джейми перестал обниматься со мной много лет назад, так что в эти дни я получала только собачьи ласки на коленях.

Слава богу, завтра у меня была только одна шестичасовая смена. Это был один из моих легких дней, и я была безмерно благодарна. Большинство людей ненавидели понедельники, считая дни до следующих выходных, но для меня будни были перерывом.

Только в этом году. Мне просто нужно было закончить этот последний год учебы, и тогда я была бы свободна, чтобы найти работу получше. Одна работа.

Я лежала там, скрестив пальцы на руках и ногах, и засыпала. Если вы достаточно сильно желали и усердно трудились, в конце концов это обязательно сбудется. Я должна была в это поверить.

Глава 2

Запрокинув голову, я прищурилась на потолок в виде попкорна и попыталась разглядеть очертания, как будто я была астрологом. Потололог. Потоастролог? (прим. пер. Мэдисон соединила слова астролог и потолок — до меня тоже не сразу дошло)

— Мэдисон, ты меня слушаешь?

Я застонала, закрывая глаза, — Да, папа, я слушаю.

— Вы здесь уже несколько недель, и нет никаких причин, по которым посудомоечная машина все еще может быть сломана. Когда ты в последний раз звонила ему?

Я наклонила голову вперед, позволив ей упасть, и представила, как погружаюсь в раковину, полную мыльной воды. — Я звонила на прошлой неделе. Ничего страшного, я не возражаю против мытья руками. В любом случае, у нас не так уж много посуды.

— Это большое дело, это его собственность. Это его работа — поддерживать его в рабочем состоянии. Ты платишь за это более чем достаточно, — возразил он, прислоняясь к стойке рядом со мной. Поняв, что он не собирается оставить эту тему, я отложила тряпку и посмотрела вверх.

Джон Хартленд был крупным мужчиной, ростом шесть футов два дюйма и весом более двухсот фунтов. Он мог выглядеть чертовски угрожающе, когда хотел, пока вы его не знали. Для меня он был просто здоровенным лысеющим плюшевым мишкой.

Я изогнулась всем телом, обвивая руками его талию и обнимая его, небрежно вытирая руки о его рубашку сзади. Его прищуренный взгляд сказал мне, что я не такая подлая, как думала.

— Все в порядке, папа, я обещаю. Я позвоню снова завтра, если ты сядешь на место и расслабишься.

— Я просто забочусь о тебе.

— Я знаю, — я улыбнулась, отступая назад и поворачиваясь, чтобы доесть несколько блюд, которые мы сделали на ужин. Пару раз в месяц мы ужинали с моими родителями, по очереди принимая гостей. Сами по себе мы с Джейми с удовольствием ели спагетти без мяса или слоеный картофель фри, но я использовала наши гостевые вечера как предлог, чтобы попробовать новые блюда. Мне действительно нравилось готовить, когда у меня была такая возможность.

Из комнаты моего сына донеслись громкие возгласы, заставившие нас обоих рассмеяться. Моя мать в данный момент играла там в карты, и она была похожа на меня в том смысле, что не собиралась щадить его. Она была порочной. Не думаю, что я когда-либо играла в игру, в которой она не выбрасывала стопку диких символов и не заставляла меня брать больше карт, чем я могла удержать.

Мои родители растили меня на Среднем Западе вплоть до окончания средней школы, в том числе помогали мне с Джейми в последние годы жизни. Но потом мой отец получил