Закончив чистить кобылу, Коул потрепал ее по гладкому боку ивышел из денника, прикрыв за собой тяжелую дубовую дверь. Вернувшись к полкам,чтобы положить на место скребницу и щетку, он с удивлением увидел, что Дианапо-прежнему стоит в дверях, крепко стиснув руки за спиной, и с беспокойствомнаблюдает за суетой на манеже.

Коул поспешно передвинулся левее, откуда было удобнееосматривать манеж. Первым делом он заметил лишь два десятка девочек, которыесмеялись и кричали, гарцуя или перепрыгивая через невысокие барьеры. А затем онобратил внимание, что Кори, сводная сестра Дианы, оказалась в полномодиночестве в дальнем углу манежа. Кори громко похвалила Хейли Винсенс, котораятолько что обскакала других девочек, но Хейли посмотрела мимо нее, а затемсказала что-то подругам, и те покатились со смеху, бросая на Кори красноречивыевзгляды. У девушки поникли плечи; повернув лошадь, она выехала с манежа, словноее прогнали бранью.

Диана судорожно сжала кулаки и закусила нижнюю губу,напомнив Коулу в эту минуту встревоженную наседку. Коул был тронут явнымбеспокойством Дианы. Впрочем, он понимал: Кори не примут здесь как равную.

На прошлой неделе Диана впервые придела Кори в конюшню ипредставила ее Барбаре и еще нескольким девочкам, приехавшим посмотреть недавнородившегося жеребенка. Коул стал свидетелем ошеломленного молчания,последовавшего за словами Дианы, заметил выражение враждебного превосходства, скоторым юные дебютантки узнавали прошлое Кори и проникались мыслью, что онинеизмеримо выше ее.

В тот день Диана нисколько не сомневалась, что ее богатыеподруги примут Кори с распростертыми объятиями — это подтверждали их учтивыеулыбки. По мнению Коула, Кори вызвала острое недовольство подруг Дианы, и, судяпо тому, как обеспокоенно хмурилась сейчас Диана, она пришла к тому же выводу.

Тронутый силой чувств девушки, Коул попытался отвлечь ее.

— Кори вполне прилично ездит верхом. Вам не стоит такпристально следить за ней или волноваться.

Полуобернувщись в его сторону, Диана одарила Коулауспокаивающей улыбкой.

— Я просто задумалась.

— Понятно, — отозвался Коул, делая вид, что поверилобъяснению. — Так бывает со многими людьми. — Он замялся, не зная, что сказатьдальше. — А вы любите лошадей?

— Очень, — ответила Диана в своей непривычно взрослой иподкупающей манере. По-прежнему не разжимая кулаков, она обернулась к Коулу,очевидно желая продолжить разговор. — Я привезла им яблоки, — добавила она,показав на большой бурый мешок, лежащий у двери.

Поскольку она, по-видимому, предпочитала кормить лошадей, ане ездить верхом, Коул поинтересовался.

— А вы умеете ездить верхом? Диана удивила его, сновакивнув:

— Конечно.

— Тогда давайте разберемся, правильно ли я вас понял, —шутливо продолжал он. — Бывая здесь, вы не ездите верхом даже в компании своихподруг — верно?

— Верно.

— И при этом вы учились верховой езде и очень любителошадей. Так?

— Да.

— Вы так любите лошадей, что привозите им яблоки. Я неошибся?

— Нет.

Сунув большие пальцы обеих рук за пояс, Коул с любопытствомвзглянул на девушку.

— Тогда я ничего не понимаю, — признался он.

— Я люблю лошадей гораздо больше, когда стою на земле. В ееголосе послышался такой заразительный смех, что Коул усмехнулся:

— Нет-нет, не продолжайте — я догадаюсь сам. Вы упали иушиблись, да?

— Правильно, — призналась Диана. — Я упала, пытаясь взятьбарьер, и вывихнула руку.

— Единственный способ победить страх — попробовать еще раз,— наставительно заметил Коул.

— Так я и сделала, — серьезно заверила его Диана, но ееглаза блеснули.

— И что же?

— И заработала сотрясение мозга.

У Коула заурчало в животе, и юноша подумал о яблоках. Он былстеснен в средствах и при этом обладал неутолимым аппетитом.

— Пожалуй, лучше будет отнести этот мешок подальше — пока онего кто-нибудь не споткнулся, — предложил Гаррисон, поднял мешок и направилсяв глубину конюшни, намереваясь разделить подарок, предназначенный лошадям.Когда он проходил мимо денника в конце длинного строения, древняя кобыла покличке Дробь высунула голову поверх ворот и вопросительно взглянула на Коула,принюхиваясь к запаху.

— Пусть ты едва держишься на ногах, но с обонянием у тебявсе в порядке, — заверил Коул кобылу, вытаскивая из мешка яблоко и отдавая ей.— Только не рассказывай своим соседям об этом лакомстве — здесь есть и моядоля.

Коул застилал свежим сеном пол в пустых денниках, когданесколько девочек, только что разъезжавших по манежу вошли в конюшню.

— Диана, нам надо поговорить с тобой о Кори, — объявилаХейли Винсенс.

Коул оторвался от своего занятия и сразу же понял: девчачийсуд присяжных готов вынести вердикт — причем отнюдь не благоприятный.

Диана тоже почувствовала это и произнесла вежливо и твердо:

— Я уверена, все вы полюбите Кори, как только хорошенькоузнаете ее, и захотите с ней дружить.

— Ни за что! — надменно заявила Хейли. — Что общего насможет быть с девчонкой из захолустного городка, о котором мы ни разу неслышали? Разве ты не заметила, в каком свитере Кори явилась сюда на прошлойнеделе? Она сказала что ее бабушка нарисовала на этом свитере коня.

— А мне понравился рисунок, — упрямо возразила Диана. —Бабушка Кори — настоящая художница!

— Художники рисуют на холстах, как тебе известно. Ставлю всесвои карманные деньги — эти джинсы, что сегодня на Кори, были куплены вмагазине поношенной одежды!

Девочки разразились приглушенным смехом, а затем БарбХэйуорд решилась присоединиться к мнению большинства и смущенно заявила:

— Не понимаю, как она может быть нашей подругой — или твоей,Диана.

Коул поморщился от сочувствия к Кори и симпатии к бедняжкеДиане, которая, как он не сомневался, сдастся под напором ровесниц. Но Диана неуступила ни дюйма.

— Мне очень жаль, если ты так считаешь, — искреннеобратилась она к Хейли, которая, как уже понял Коул, возглавила кампанию противКори. — Неужели ты так боишься соперничества?

— Какого соперничества? — озабоченно переспросила БарбХэйуорд.