Присоединились к ромеям Фёдор Зарбас с несколькими людьми, он же предложил позвать нескольких знакомых потомков иллирийцев — аромун.

— Я же говорил, что мы сулиоты, словами на ветер не бросаемся! Потрепать сарацин я и мои друзья всегда готовы!

Высказали желание присоединиться ещё с десяток ромеев, знакомых ещё по той казарме, в которой год назад жили после подписания контракта.

Никого из испанцев, немцев и прочих латинян звать не стали — итого собрались только ромеи да болгары (греки/эллины это почти те же ромеи, а потому не стоят отдельного упоминания, как считал Теодор и его дпузья). И только тех, за кого мы могли поручиться, кого узнали за прошедший год.

На то, чтобы сходить, предложить поучаствовать в «поиске», да обговорить детали, да вернуться с их представителями — ушло более двух недель. Всё из-за того, что все оказались раскиданы по довольно большой территории, в городе было мало войск — потому как только так это позволяло армии прокормиться на истерзанной войной земле.

Заодно решили вопрос командования.

Так как у Лемка с друзьями оказалась самая большая группа, самая слаженная, да и идея принадлежала им, то друзья Лемка и войнуки протолкнули у остальных мысль о том, что именно представитель нашей группы должен быть общим командиром. Несмотря на возражения самого Теодора, выбрали им именно его, обосновав тем, что среди них именно Лемк старший по званию, кроме сулиота, и будет неправильно кому-то другому возглавить сборный отряд. Другие могут не понять.

Пришлось погружаться с головой в подготовку: считать количество провизии что берётся с собой на каждого (учитывая что у всех скудные, это было не просто, и стоял вопрос брать ли на путь в одну сторону? А если выход окажется неудачным?) расспрашивать у кого сколько пороха и свинца, заканчивать споры о том, брать ли контарионам их пики и кирасы, узнавать о том, где какие селения есть и множество других вопросов. Нужна была одежда, припасы, оружие…

И в последнем деле, конечно же, неоценимая помощь была со стороны болгар. Именно благодаря их помощи удалось расспросить местных, по чьим подсказкам было выбрано село, в котором обосновались юрюки. Нашли они и проводника — болгарин непонятных лет по имени Батко. Драный тулуп, копьё (на которое он спросил у ромеев разрешение — сарацины могли на месте казнить за одно только наличие оружия у того, кто им не служит). Из-за глубоких морщин, и загорелой кожи внешне можно было дать ему лет от тридцати до семидесяти. Его привели болгары Лемка через несколько дней, как ушли спрашивать местных жителей о сарацинах.

Никто даже не предложил угнать скот, а проще говоря ограбить болгарское селение — всё же болгары, хоть и ранее бывшие на службе исмаилитов, вряд ли согласились на такое. Тем более они вроде как теперь подданные базилевса… Правда тут многие из ромеев говорили, что теперь это их святая обязанность — содержать войска.

Солнце уже начинало склоняться к горизонту, когда добрались до конца этой дневной замерзшей дороги, на которой так и не встретили следов каких-либо крупных отрядов.

Вечерний свет преобразил замерзший ландшафт, окрашивая его в золотые и розовые оттенки.

По предложению проводника Батко свернули в лес и стали располагаться на ночлег. Место выбрали в тенистой роще, среди высоких елей. Срубили шалаш, нарубили лапника, кто-то принялся за разведение костра, другие за готовку.

Искры летели в темноте, озаряемой пляшущими огнями. Слышны были шум ветра в верхушках деревьев, и треск дров, а вдали луна всё больше поднималась над лесом, рекой и горами.

Теодор хорошо запомнил тот вечер.

Огонь костра светит им в лица, отражаясь в молодых глазах. Основная часть сидит вокруг костра, отогревая свои замерзшие руки и ноги. Их доспехи и оружие покрыты тонким слоем снега, упавшим с веток, а дым от костра тянется вверх, образуя спиральные узоры на фоне заснеженных деревьев.

Несколько солдат развешивали сушеное мясо и хлеб, твёрдые лепешки у затлевших костров, чтобы прогреть их перед тем, как приступить к ужину. А другие, не выдержав, строгали в котелок мерзлую свинину, набивали котел снегом, чтобы в дальнейшем, прокипятив и посолив, добавить муку, что не мешало им закусывать хлебом. Кто-то называл это мамалыгой с мясом, и блюдо то готовят у валахов. Ромеям было все равно — лишь бы в живот лезло.

Опасаясь, что свет костра могут увидеть сарацины, Теодор настоял на том, чтобы были выставлены посты. Это вызвало в некоторых недовольство, но пришлось напомнить им о том, что они добровольно согласились идти сюда, а поэтому должны выполнять его, протодекарха и логатора (как называли его войнуки) Теодора Лемка, команды. Согласились. Правда их лица выражали определенное напряжение, но перед возможным нападением Теодору было все равно на их недовольство.

Конечно ночёвка зимой на природе — это не самое приятное дело. Но даже здесь, под открытым небом, есть свои положительные стороны. Вдали слышался воющий ветер, звезды ярко вспыхивали на небе, а к верхушкам деревьев поднимались искры от костров.

Под зимним звездным небом, в окружении вооружённых надёжных мужчин, среди запаха еды, дыма, хвои, скрипа снега Теодору было спокойно.

Утром, свернувшись, продолжили путь.

Лемк усилил передовую группу, так как та земля по которой они шли сейчас, контролировалась сарацинами.

Повернули южнее, а потом снова на запад, обошли несколько гор, и вышли к речушке.

— Голема.

Как она называлась в старину Лемк не помнил, бумаг при нём не было, да и выяснять не хотелось — пока шёл первым, торил дорогу, совсем выбился из сил. Хоть ему и сказали, что он как командир может этого не делать, Лемк считал что все они в равном положении.

Напились холодной воды, перевели дух и продолжили осторожный путь.

Ещё до выхода решили кто будет главным в случае гибели или ранения Теодора. Это было сделано для того, чтобы в критической ситуации все знали кого слушать и действовать едино. Все знали, хотя бы в общем пересказ «Анабазиса» Ксенофонта и помнили, как персы перебили командиров греков и что это мерзкое действие им никак не помогло.

Договорились, что в случае смерти или ранения Лемка следующим должен был быть Зарбас, затем Мардаит, а затем другие.

К вечеру второго дня ветерок принес острый запах кизячного дыма, а затем вдали показались верхушки многоцветного стана юрюков.

Объехали долину, подошли к стоянке кочевников. Она стояла в глубокой котловине, укрытая от ветров. Небольшими холмиками рассыпались их жилища в виде