class="p1">Спустя два часа мы уже в нескольких милях от горящего склада Романо и расслабляемся в Urban Elixir, одном из моих баров. Большинство мужчин ушли, осталась лишь пятерка лучших. Мои Капо берут за правило не идти сразу домой после рэкета.

Лео сидит рядом со мной и потягивает виски. Пьетро, Энцо и Сальваторе спорят за игрой в покер, а мой брат сидит далеко от остальных. Его язык наполовину находится в горле тощей рыжеволосой девушки, сидящей у него на коленях, а его рука находится между ее ног. Полагаю, это его способ расслабиться. Хотя кажется, что это универсальная реакция Данте на любое событие.

Я наклоняюсь вперед и складываю руки на барном столике у окна, глядя на тихую улицу перед нами.

— У тебя что-то на уме, Лео?

Мне не нужно смотреть на него, чтобы понять, что он напряжен, как тетива. Он практически вибрирует.

— Я просто устал, Нико, — отвечает он взвешенными словами.

— Разве мы не все, amico mio9? — говорю легкомысленно, но это еще не все. Я чувствую это своим нутром, и с каждым мгновением, с тех пор как мы покинули склад, ощущение усиливается все сильнее.

Лео налил третью порцию виски и опрокинул стакан.

— Я не лгал, когда говорил, что утечка произошла не от них, — он наклоняет голову в сторону мужчин на другом конце комнаты, затем медленно качает головой, посмеиваясь. Звук сухой и без юмора.

Я сажусь прямо, когда ощущение покалывания в затылке превращается в настоящий ожог.

— Что ты имеешь в виду?

Лео вздыхает, беря стакан с виски. Когда он обнаруживает, что стакан пуст, снова ставит его на место и смотрит на него так, будто он волшебным образом может снова наполниться. Я собираюсь передать ему свой напиток, но его следующие слова заставляют меня замереть.

— Этот груз? — он наконец встречает мой взгляд. — Из-за меня. Я заключил сделку с Романо. Вот так они и узнали. Я не в первый раз позволяю им перехватить наш груз. И это благодаря мне он знал, что ты придешь за ним сегодня вечером.

Его слова ударили мне в грудь. Лео не просто моя правая рука, мы дружим с ебаной начальной школы. И он заманил не только меня, но и моих людей, черт возьми, моего брата, прямо в чертову ловушку.

Почему?

— Я понял.

Горячая, подогреваемая предательством ярость течет по моим венам, заставляя пальцы сгибаться так сильно, что я чувствую, как стакан в руке начинает трескаться под давлением, прежде чем ставлю его на стол. Я отвожу взгляд от Лео, поскольку последствия его действий обрушиваются на меня.

— Это должно было быть просто огнестрельное оружие, Нико. Романо нужны были боеприпасы, и, поскольку он восстал против Наряда, его изолировали. Поэтому мы заключили сделку, предоставив ему немного оружия — ровно столько, чтобы вооружить его солдат и защитить его семью и бизнес. Но потом он начал хотеть… больше.

Лео продолжает, как будто говорит по отрепетированному сценарию.

— Мой план состоял в том, чтобы пойти сегодня вечером в одиночку, сказать ему, что я больше не работаю на него, и, возможно, заставить его казнить меня, как собаку. Тебя не должно было там быть.

Лео осматривает всех вокруг полусумасшедшими глазами.

— Никто из этих достойных людей не должен был там быть. Когда вы настояли на своем приезде, мне пришлось предупредить Романо, чтобы он вернул партию во избежание войны. Я не ожидал конфронтации.

Помню, как вошел Лео, когда Сальваторе рассказал мне о последней краже Романо. Как только Лео услышал, что мне говорил Сальваторе, он предложил — нет, настоял — забрать груз в одиночку.

Я, конечно, отказался, приказав всем пойти, захватить все, что есть на складе, и сжечь. Ясный сигнал Романо и другим потенциальным бунтовщикам за то, что они осмелились обмануть меня. Тогда я решил присоединиться к поездке на всякий случай.

Что-то у меня в животе переворачивается, бурлящее ощущение всего на мгновение вытесняет ярость.

Лео только что подписал себе смертный приговор. Романо придет за Лео, придет за кровью.

Я могу защитить Лео. Все, что для этого потребуется, — это созвать встречу с Романо и его мятежными группировками. Но это выглядело бы слабостью. А слабость — это самоубийство, особенно в доме, который уже рушится под натиском бунта.

Не то чтобы у Романо теперь был шанс убить Лео. Учитывая, что только что сказал мне Лео, мне придется его убить. Прямо здесь, прямо сейчас и на глазах у моих доверенных людей. Мужчины, которые любят Лео и уважают его.

Как будто эта ночь была недостаточно херовой.

Я опрокидываю виски, наслаждаясь жжением и гадая, каково будет в аду.

Словно читая мои мысли, Лео бормочет:

— Я знаю, что я мертвец, Нико. Я живу взаймы.

— Ты абсолютно прав, — холодно бормочу я. — Зачем ты это сделал?

Не то чтобы это имело значение. Причина не изменит того, что произойдет в ближайшие несколько минут, но было бы полезно знать.

Если бы мой самый надежный солдат и друг смог это сделать, — я оглядываю комнату на некоторых из моих самых надежных Капо, — тогда я, возможно, был бы по-настоящему в заднице.

— Я говорил тебе, Нико. Я устал. Эта жизнь… она высасывает из меня покой.

— Тогда ты берешь гребаный отпуск, — огрызаюсь я. — Или погружаешься в киску так, что забываешь обо всех своих ебучих проблемах. Ты не…

В конечном счете, не имеет значения, что ему следовало сделать. Имеет значение только то, что он сделал.

— Я хотел чего-то другого для Марии, для Виктории. То, что ты никогда не сможешь мне дать, Нико.

— А Романо может? — я издеваюсь.

— У него есть связи с сельскими районами Кубы, маленьким поселением, где итальянцы защищены от законов об экстрадиции. Сделка была солидной: достать ему приличный запас боеприпасов и при этом создать впечатление, будто вас ограбил Де Лука.

Орландо Де Лука — самый высокопоставленный и могущественный Капо, на дочери которого я планирую жениться, чтобы сохранить его верность Наряду.

— Черт возьми, Лео!

Мой кулак падает на стол.

— Ты согласился бросить гранату прямо посреди своей семьи ради новой жизни в Баракоа? — брови Лео удивленно поднимаются. — Думаешь, я не знаю о маленькой затее Романо там? Давай, Лео, — я разочарованно качаю головой. — Ты мог бы прийти ко мне вместо того, чтобы продать свою душу человеку, который, начиная с воскресенья, будет трахать тебя шестью способами, а затем бросит то, что от тебя останется, своим собакам. Я думал, ты считаешь меня другом.

Лео грустно улыбается.

— Да,