но ты также Дон Вителли. Я служил твоему отцу и теперь служу тебе. С таким же успехом я мог бы потребовать твои яйца на тарелке.

Факт. Я бы пустил ему пулю в череп за такую глупую просьбу. А если бы я этого не сделал, мой отец наверняка выстрелил бы за меня. Тем не менее, это должно быть более почетно, чем стать предателем и крысой.

Я вздыхаю, ненавидя этого человека за то, что он поставил меня в такое положение.

— Ты знаешь, я не могу просто уйти от этого. Не могу простить.

Лео кивает.

— Знаю. И я бы предпочел, чтобы это сделал ты.

Он пожимает плечами.

— Это лучше, чем быть застреленным группой незнакомцев.

Я закипаю. Кажется, ему плевать, что я чувствую по поводу того, что это бремя возложено прямо на мои плечи.

— Моя жизнь уже превратилась в чертов цирк без тебя, свалившего на меня эту чушь — свою кровь, эгоистичный сукин сын.

— Si. Я отдал Наряду двенадцать своих лучших лет. Проливал кровь за твою семью. Я делал вещи, которые не дают мне спать по ночам. И даже когда сплю… они всегда перед глазами: кровь, крики.

Он снова тянется к пустому стакану, но на полпути бросает попытку.

— Может быть, я с самого начала знал, что выхода нет. Романо был лживой змеей, которая просто хотела получить шанс начать новую гражданскую войну. Но это замкнутый круг. Я просто хотел покончить с этим.

— Покончим с чем? — издеваюсь я.

Кажется, он забыл, как устроен этот мир.

— Твоя особая форма самоубийства извращена, Лео. Ты решил поджечь свой собственный дом, пока твоя семья еще внутри. Когда ты умрешь, это не закончится. Романо придет за Марией и Викторией.

Его темно-карие глаза становятся еще более дикими.

— Вот почему ты мне нужен, Нико. Когда я уйду, у них не останется никого. Мне нужно, чтобы ты защитил их.

Ебучий случай.

— Тебе следовало подумать о них, прежде чем вести себя как идиот. Ты предал меня. Почему ты думаешь, что я пошевелю ради тебя хотя бы одним чертовым пальцем?

Он пожимает плечами, но без колебаний отвечает.

— Дон Вителли не пошевелит. Но Нико Вителли — да.

Я поднимаю бровь, но он настаивает.

— Несмотря на то, кем ты являешься и чем занимаешься, Нико, ты всегда находил способ разделять работу и жизнь, не дать этому дерьму разъедать твою душу, понимаешь?

Он прав насчет моей склонности отделять все дерьмо, но я удивлен, что после двадцати семи лет дружбы Лео до сих пор не понял, что у меня нет души. Там ничего нет. Я молчу, только наблюдая, как он следит за моей реакцией.

Затем он, как внезапно охваченный чувством безотлагательности человек, который знает, что я не предупрежу его, прежде чем пристрелю его в ближайшие несколько минут, начинает тараторить.

— Мария и Виктория остановились в мотеле за городом.

Он вынимает из кармана пиджака листок бумаги и кладет его на стол.

— Там адрес и ряд номеров банковских счетов, нацарапанных на нем. У меня припасено немного денег — мало, но хоть что-то. Помоги моим девочкам исчезнуть.

— Ты поместил их в захудалый мотель? Ты спятил, Лео?

Кажется, ничто из того, что Лео делает в последнее время, не имеет никакого смысла.

— С таким же успехом ты мог бы размахивать красным флагом перед быком. Ты не думаешь, что повстанцы Романо следят за ними, пока мы говорим? Что их похитили прямо сейчас, особенно учитывая то, что произошло сегодня вечером?

Он грустно кивает.

— Именно поэтому ты им нужен прямо сейчас, Нико. Я… я закончил.

Узнаю выражение его глаз — спокойное, решительное понимание и принятие. Я видел этот взгляд слишком много раз, прежде чем нажать на курок. Он действительно закончил.

Я подталкиваю ему газету и вздыхаю

— Не надо, с Марией и Викторией все будет в порядке.

Подаю знак длинноногой блондинке-официантке, чтобы она принесла еще выпить. Пять минут назад я подумывал позволить ей отсосать у меня. Теперь просто хочу убраться отсюда. Но уйти нельзя, пока я не сделаю то, что должно быть дальше.

Сегодня вечером я убью своего лучшего друга, убью его хладнокровно. У меня нет выбора. В этой жизни нет места предательству.

Мгновение спустя блондинка ставит напитки на стол, задерживаясь на моем стакане пальцами с розовыми ноготками цвета фуксии, а ее розовые губы улыбаются мне. Цвет сейчас кажется слишком ярким и слишком детским.

Я отмахиваюсь от нее и снова переключаю внимание на Лео.

— Пей, — говорю я, беря свой стакан.

— За что мы пьем? — спрашивает он, пытаясь звучать беспечно, но терпит неудачу.

— Надеюсь, что ты будешь гореть в аду за то, что заставил меня сделать это. За то, что сделал это с Марией и Викторией.

Он кивает, поднимает стакан и выпивает до последней капли. Ставя стакан, Лео расправляет плечи, его руки легко лежат на столе. Он готов. Никакой борьбы, никаких усложнений, которые должны быть.

Я оглядываю комнату. Здесь только мои люди, блондинка, которая видела слишком много, что могла бы стать солдатом, рыжая, которая сейчас подпрыгивает на члене Данте, и Мишель, бармен. Я тянусь за пистолетом.

— Мне очень жаль, Нико. Я никогда не имел в виду…

Звук бьющегося стекла наполняет комнату.

Одно окно.

Одна пуля.

И вдруг один мужчина рухнул на стол с кровоточащей дырой в голове.

Лео.

Он смотрит на меня, но не видит меня. Он не видит брызг крови на моем лице. Его кровь. За свою жизнь я убил бесчисленное количество людей, но ни разу их кровь не обжигала. Она похоже на кислоту, но вместо того, чтобы прожечь мою кожу, она прорывается в самую суть меня, разъедая какую-то часть, о существовании которой я даже не подозревал.

Встаю на ноги и в мгновение ока выхожу за дверь, когда визжат шины, а со стоянки бара вылетает черный Beamer.

Я щурюсь, пытаясь уловить все, что могу, от номерного знака, но нет необходимости задаваться вопросом, кто ответственен за выстрел.

Романо пришел за кровью. У него хватило смелости сделать это прямо в моем клубе, пока Лео сидел рядом со мной.

Но слава чертовому Христу, что это сделал он.

Глава 3

Нико

— Не ожидал такого поворота событий, — признаюсь я, откидываясь в кресле и задумчиво уставившись в почти пустой стакан виски, который пил последние полчаса. Данте сидит напротив меня за длинным конференц-столом в библиотеке Вителли, его обычно смеющиеся глаза теперь серьезны.