Маленькое окошко шло под наклоном, зато отсюда получалось рассмотреть всю стену. Которую… Недосягаемые россыпи! Прямо на наших глазах увивал плющ. Роскошный, пышный, точно как у Сапфира… и в то же время немного другой. Но главное — он стремительно разрастался, полз по стенам, оплел одну из башенок, любопытно постучался веточкой в окно, к которому прильнули мы.

Увы, оно здесь не открывалось.

Мама с досадой стукнула ладонью по стеклу.

— Ненавижу магию, — прошептала чуть слышно. — Дрянь. Вырву с корнем.

Плющ закончил расти и… залился багрянцем. Только сапфировые прожилки на листах остались.

— Если руки дороги, ты его не тронешь, — ледяным тоном распорядилась бабушка. — А теперь иди. Ты должна дать лекарство сыну.

Мама ругнулась демоном и убежала к Грайану.

Я погладила стекло в том месте, где к нему льнул широкий лист. Он пошевелился, будто тоже погладил меня в ответ.

— Невероятно…

Как он сюда попал? Когда мы пришли, по руке Спафира ползала живая веточка, но… Я не думала, что плющ останется здесь. Зачем? Маг ему приказал? Или потому что я хотела? И что все это значит?

— Скоро меня не станет, — вдруг заговорила бабушка.

— Не правда! Ты…

— Старая, дряхлая и стою одной ногой на том свете, — усмехнулась она, поглядывая на меня с каким-то странным выражением. — Надо к этому времени успеть пристроить тебя. Лучше замуж.

Слова противоречия вертелись на языке, но… я решила отшутиться.

— Если цель такая, тебе придется оставаться здесь еще очень долго.

— Так как тебе Арман Сапфир? — не обращая внимания на мои слова, вновь спросила бабушка.

Я выразительно скривилась.

— Никак!

— Ну-ну.

Шикарный плющ — лучшее, что в нем было, но теперь чудесное растение и у меня есть.

Настырный побег смирился с тем, что внутрь просочиться не удастся, и устроился по ту сторону окна.

Я подала бабушке очки, принесла утреннюю газету, а сама отправилась готовить завтрак. Нам двоим, потому что о себе и Грайане мама заботилась сама.

Причин жаловаться на жизнь, вроде бы, было не много. До переезда у меня вообще никаких обязанностей в доме не было. Мы часто меняли города. Когда получалось, я училась. Иногда посещала какие-нибудь занятия, но в основном изучала общеобразовательную программу дома сама. Но только ее. Мама считала, что у меня слишком знатное происхождение, чтобы осваивать какую-нибудь профессию. А еще чтобы водиться с дочерьми семей, живущих по соседству. И уж тем более с сыновьями!

За братом я не ухаживала. Вообще в его комнату почти не заходила. Да и зачем? Он только и делал, что спал. И мама терпеть не могла, когда к нему приближался кто-нибудь, кроме нее.

Жизнь казалась тихой, спокойной и монотонной до тошноты.

Только бабушка в последнее время ее скрашивала.

И еще утреннее приключение.

Хотелось, чтобы мне дали еще какое-нибудь поручение, и пришлось идти в город. Нет, я больше ни за что не приближусь к дому Сапфира. Никогда. Но с удовольствием прогуляюсь по оживленным улицам, подышу воздухом, посмотрю на витрины и прохожих.

Ригост оказался самым красивым городом, где мне довелось жить, а переезжали мы немало. Даже в землях драконов провели несколько месяцев. Родители тогда еще питали надежду вылечить Грайана, его смотреть даже приходил какой-то жутко знатный дракон, но ничего не получилось. Я тогда была совсем маленькой, но помню, что мама на него страшно кричала. А еще он долго и пристально смотрел на меня…

В человеческих городах было поспокойнее, но каждый из них мы покидали быстрее, чем я успевала хотя бы запомнить названия всех нужных улиц. Только в последнем задержались дольше, чем на год. Даже мама тогда признала, что ни в каком климате Грайану лучше не становится и пора бы уже остановиться. Я же смогла сдать экзамены по общеобразовательной программе. Весьма средненько, поскольку обучение мое проходило урывками, но все же. Даже получила предложение от местной модистки пойти к ней в ученицы.

Здесь возникло сразу несколько проблем. Такая работа и работа вообще была ниже моего происхождения и достоинства, как считала мама. У модистки был бурный роман с папой, как я случайно узнала из очередного крикливого разговора. А потом мы внезапно уехали, даже часть вещей там оставили. Куда именно — я так и не узнала. В пути нас настигло предложение бабушки Фийи, и мы перебрались в Ригост.

Навсегда, хочется верить.

Откуда у моего совершенно обычного папы взялся дальний родственник — адамас, ума не приложу. Особые маги драгоценных камней жили крайне обособленно и редко покидали свои подземные города. Отдельные измерения, по сути. Там они своей магией могли производить сколько угодно камней своего типа, которые продавали наверх, а посему были сказочно богаты. На поверхности у них тоже был город — блистательная Адаманта, где кроме них самих обитали талантливейшие ювелиры, сильнейшие маги и даже драконы. И вроде бы Фийя с мужем раньше жили там. Но потом почему-то перебрались в место попроще — в Ригост. Его еще называли Недрагоценным Городом. Здесь тоже жили адамасы, но другие. Те, что колдовали недрагоценные камни, ювелиры попроще, маги, торговцы. И все равно мы бы не смогли позволить себе поселиться в подобном месте, если бы не бабушка.

…Переложила омлет на тарелки, поставила на поднос кофейник и чашки. И вздрогнула от стука в окно.

Опять он?!

Арман Сапфир собственной бессовестной персоной.

Поманил меня куда-то и скрылся с глаз.

Плющ полить бы не помешало… Или хотя бы узнать, как за ним ухаживают. Только лишь по этой причине я вышла.

— Профессор Сапфир? — получилось не то насмешливо, не то обвинительно.

Однако мужчина был мрачновато серьезен.

— Прости меня. — Плющ затянул окно, чтобы нас точно нельзя было увидеть из дома. — Я не ожидал, что она… Хм. Так происходит часто? Я могу что-то для тебя сделать?

И куда весь причитающийся драгоценному адамасу гонор подевали? Он сжал мои плечи, крепко и в то же время очень осторожно, внимательно смотрел в глаза и правда выглядел немного виноватым. Будто не этот самый мужчина чуть больше часа назад пребывал в полной уверенности, что я сама забралась к нему в постель с вполне конкретными намерениями.

— Расскажи, как ухаживать за плющом, — попросила, выворачиваясь из его рук.

— Что? — лицо мага немного вытянулось.

Повинный и растерянный он мне нравился больше.

Не то чтобы всерьез нравился.

Нет. Совсем нет.

— И спасибо тебе за него, — продолжила я, даже улыбку выдавила, заметив, что веточка по нему больше не ползает. — Он очень красивый.