Слова эхом отражаются от стен ванной комнаты, отчего звучат еще громче и возвращаются ко мне с удвоенной силой. Меня пронимает до дрожи. Хочется надавать себе пощечин за то, что сказала это вслух. Теперь это уже не эфемерная мысль и нельзя притвориться, что ее не существует.

В конце концов я успокаиваюсь тем, что мои зародившиеся чувства к Леше ничем, абсолютно ничем не похожи на то, что я испытываю к Аксенову. А значит, это — не любовь.

Хорошо сама себя оправдала, мне понравилось!

Со спокойной совестью чищу зубы мятной пастой и выбегаю из дома, захватив с собой Милаша.

Соколов стоит, опираясь бедром на капот и смотрит на меня с небрежной ухмылкой. От его утренне-помятого вида ладони потеют. Хочется остановиться и запечатлеть его в памяти именно таким.

Милаш чуть не сбивает меня с ног и первым несется к хозяину. Он прыгает вокруг Леши, как ненормальный.

— Привет, собаня! — Соколов приветствует пса, радостный от встречи, но как только эта «собаня» закидывает лапы на его плечи и облизывает ему лицо, он отскакивает в сторону. — Фу, чувак! Что за подстава? Давай сегодня без поцелуев!

Леша вытирает рот нижней частью футболки, задирая ее вверх, а я спотыкаюсь об собственные ноги, ослепленная его безупречным, накаченным прессом и рельефными кубиками.

— Прошу, только не забирай Милаша прямо сейчас! — вспоминаю, что еще не сообщила Ульяне о том, что хозяин собаки уже выписался из больницы. — Это разобьет сердце моей сестре.

— Как хорошо, что ты у меня есть, Ермакова, — Милаш падает на спину, Соколов садится и чешет ему пузо. — Сегодня я не планировал его забирать, у меня весь день до вечера расписан. Что я буду делать в Москве в таких ситуациях — понятия не имею! Да и попробуй еще найти нормальную квартиру, в которую бы мне разрешили такого крупнокалиберного пса.

Обрывки разговоров с его родителями в больнице и мои переписки с Тимуром вмиг объединяются в одну картинку. Черт!

— Ты правда поедешь в Москву? — мой голос звучит отчаянно, и я даже не пытаюсь спрятать чувства, которые испытываю в данный момент.

— Перееду, — поправляет он, выпрямляется и смотрит на меня изучающим взглядом. — Только не говори, что это такая неожиданность для тебя. Ты же сама прекрасно все слышала.

— Но я… — осекаюсь, подавляю ком подкативший к горлу, и пытаюсь собраться с мыслями. — Я не думала, что это случится так… скоро.

— Я и так пропустил все сроки подачи заявления, нужно наверстывать упущенное и готовиться к экзаменам.

Милаш остается лежать на траве и наблюдает за нами, философски переводя взгляд с меня на хозяина и обратно. Он лениво зевает и укладывает морду на лапы, собираясь спать. Счастливчик!

— А куда ты хочешь поступать? — прячу руки в карманы, чтобы скрыть небольшой тремор, хотя мне кажется меня уже всю бьет мелкая дрожь.

— Хочу? — Леша брезгливо морщится. — А кто и когда спрашивал, чего я хочу? Я должен поступить на архитектурный, чтобы строить дома вместе с отцом. Он наконец дождался моего факапа и быстро все устроил.

Не представляю, чтобы мама запрещала мне решать что-то, касаемо моего будущего или заставляла делать что-то против моей воли. Я чувствую огромный прилив благодарности.

— И ты не можешь отказаться? — я выгляжу, как обиженный ребенок, и злюсь на себя за это.

— Нет, Ермакова, не могу.

— Почему?

— Потому что я дал слово.

— Но ты ведь не хочешь уезжать.

— Срываться и пить до потери сознания я тоже не хотел…

Пару минут назад он сиял от счастья, а теперь выглядит так, будто кто-то взял и опустил рубильник с его эмоциональным настроением до самой нижней отметки. Я и сама чувствую себя точно так же.

Соколов медленно приближается ко мне и обнимает. Перестаю дрожать от тепла его рук на своей талии, и от всего его тела, прижавшегося к моему. Эти ощущения так чудны для меня, но так… приятны!

Я утыкаюсь лицом ему в грудь и что-то бессвязно бормочу.

— Хэй? Ты чего? — зовет он, но я не отвечаю.

Это неправильно! То, что делает с ним отчим. То, что ему приходится бросать здесь все, что он так любит и уезжать в столицу. А особенно то, что я останусь тут без него в тот момент, когда поняла, как же классно, когда он рядом.

— Ты же не собираешься плакать? — он заставляет меня поднять голову и посмотреть ему в глаза.

— Я, вообще-то, пьяная, могу себе позволить! — надуваю губы, действительно намереваясь дать волю слезам, но Соколов не позволяет опомнится и кусает меня за нижнюю губу. — Ай, больно!

— Будешь реветь, я тебя всю искусаю! — рычит он и крепко стискивает меня в своих ручищах. — И никакая ты не пьяная, ты еще несколько часов назад протрезвела!

— Разве? Ты же говорил, что из-за меня тебе даже за руль садиться опасно!

— Я снова тебя троллил, Ермакова! Скоро ты научишься различать, когда я шучу, а когда нет?

— Никогда! Это невозможно!

Он снова веселеет и мне становится чуть легче. Но я все же не могу настолько быстро перемениться, как он.

- А, на счет твоего отъезда в Москву ты тоже пошутил? — у меня наверняка сейчас такой взгляд, как у кота из «Шрека».

Соколов мотает головой и не отрывается от моих глаз, которые снова наполняются слезами.

— А ты думаешь, почему я так тянул вот с этим? — он касается моих губ своими, оставляет на них нежный поцелуй. — Знал, что, сделав это хотя бы раз, уже не смогу остановиться… — Я хмурюсь, желая получить вразумительное объяснение, но он вдруг прыскает от смеха и добавляет: — Наверное, поэтому у меня такие проблемы с алкоголем!

— На тебя так сильно повлияла эта история с Филиппом?

— Не просто повлияла, она разрушила мою жизнь. И делает это снова.

На языке вертятся банальные фразы, типа «мне так жаль» или «все будет хорошо» и ничего, совершенно ничего другого не могу придумать. Как это бесит!

— Не парься, Ермакова, — он улыбается, но улыбка не касается его глаз. — У меня осталось несколько минут прежде чем уехать на работу. И разговоры — последнее на что мне хочется потратить это драгоценное время.

— Сначала, обещай мне кое-что, — прошу я и решительно смотрю на него. — После работы ты вернешься сюда и…

— Не просто обещаю, а торжественно клянусь, — перебивает он, поигрывает бровями и тянется ко мне с явным намерением поцеловать. Я останавливаю его, закрыв его рот своей ладонью.

— Ты не дослушал!

— В этом и смысл: согласиться с