К восьми часам утра мы немного пришли в себя. Кострыдогорали, мы наконец обрели возможность двигаться и нормально соображать. Всембыло стыдно за вчерашнюю ночь. Мы наговорили друг другу такого, чего никогда неговорят люди даже на исповеди. Мы были словно во сне, не сознавая, какиепоследствия вызовут наши речи. Феликс бросал на меня злые взгляды. Он наверняказапомнил всё, что я рассказал в эту ночь. И как я мог говорить о подобном? Чтосо мной вообще случилось?

Леонтий Яковлевич вел себя как настоящий руководитель. Онсобрал нас на импровизированное совещание.

– Отсюда до моря один день пути, – строго сказал он, –значит, нужно решать, что нам делать. Алла идти не сможет, наши носильщикисбежали, а проводников у нас больше нет. Я предлагаю женщинам остаться здесь. Сними останутся двое мужчин. А двое остальных пойдут на восток и постараютсявыйти к морю. Или к какому-нибудь населенному пункту.

Мы все молчали. В такую глупую ситуацию мы попали впервые.Разделяться было страшно. Первый отряд мог не дойти до цели, а второй мог неуцелеть в этой долине. Но нам нужно было что-то предпринять.

– Как мы найдем дорогу в лесу? – мрачно спросил Ибрагим. –Мы не сможем отсюда выбраться.

– Я так и знала, что всё плохо закончится, – у Аллы глазанаполнились слезами.

– Мы обязаны что-то предпринять, – напомнил Дебольский, –или навсегда здесь останемся. Скажите, Юлия, вы сможете идти?

– Конечно, – кивнула она, – я могу идти.

– Тогда сделаем так, – решил Леонтий Яковлевич. – Юлияотправится вместе с двумя мужчинами. А ещё двое мужчин останутся здесь с Аллой.Я думаю, выбор уже предопределен. Ибрагим останется здесь, а Роман пойдет вместес Юлией. Они оба хорошие стрелки и охотники, поэтому будет правильно, если мыих разделим подобным образом. Остается только решить, кто из нас двоих уйдет спервым отрядом, а кто останется со вторым. Я или Феликс.

– Вам лучше остаться, – предложил Ибрагим, – Феликс моложе,пусть он идет вместе с ними.

– Нет, – сказал Феликс, – я не хочу никуда идти с Романом.После его ночных откровений мне противно находиться рядом с ним…

– Господин Андреади, – прервал его Дебольский, – мыдоговорились раз и навсегда, что вчерашней ночи просто не было. И никто недолжен вспоминать наших разговоров. Нигде и никогда. Это было помешательство,вызванное наркотическим действием местных трав. От которого умер и нашпроводник. Поэтому давайте не будем говорить на эту тему. Мы договорились,Феликс, что никто из нас ничего не слышал. Ты меня понимаешь?

– Не понимаю, – разозлился Феликс, – я всё слышал. И никогдаэтого не забуду.

– Всё, – закрыл тему Леонтий Яковлевич, – мы уходим навосток через полчаса. Давайте отнесем тело нашего проводника на край долины,иначе скоро стервятники и гиены будут кружить вокруг нашего импровизированноголагеря.

Мы с Ибрагимом отнесли тело корейца достаточно далеко отлагеря. И даже не раскрывая одеяло, бросили его в лощину. Затем вернулись в нашнебольшой лагерь.

– Мы постараемся вернуться с помощью, – сказал Дебольский. –Все припасы разделим пополам. Если не вернемся в течение трех суток, значит…значит, мы погибли. И вам нужно искать какой-то другой выход.

При этих словах Алла всхлипнула, Ибрагим помрачнел, аФеликс, наоборот, как-то повеселел. По-моему, его устраивала именно такаяперспектива. Чтобы мы все погибли, и никто не узнал, о чем мы говорили сегодняночью.

Затем мы быстро разделили наши скудные запасы. Воды почти небыло. Только четыре полные фляги на шесть человек. Две забирали мы, двеоставляли им. Почти всё снаряжение мы оставляли в лагере. Нужно будет идтидостаточно быстро. Вычислить, где находится восток, при таком солнце совсемпросто. Солнце всходит на востоке и заходит на западе. Значит, двигаться нужно,ориентируясь по солнцу.

Потом мы прощались. Юлия поцеловала Аллу. Дебольский пожалруки Ибрагиму и Феликсу. Я обнялся с Ибрагимом и кивнул Феликсу. Он отвернулся.Глупо на меня обижаться. Если подумать, я ничего особенного не сделал. Толькопомог его жене получить удовольствие с этим итальянцем. Она и без меня бы егополучила. Наверно, из-за этого Феликс и злился более всего. Он мог бы проститьмне даже совращение собственной супруги, но не оглашение её тайных пороков. Мычасто боимся не того, чего нужно бояться, и стесняемся глупых вещей.

Предстоял долгий переход почти без надежды на успех. Мыпрошли в другой конец долины, углубились в лес. Я шел первым, думая о том, какглупо мы поступаем. Ведь на самом деле только я владею оружием в этой компании.Дебольский почти слепой, а Юлия женщина. Нужно было взять с собой Ибрагима илиФеликса, чтобы помогали мне прорубаться сквозь этот лес. Но не успели мыуглубиться в него, как раздалось несколько выстрелов. Мы остановились. Выстрелыповторились вновь. Сомнений не было, это стрелял карабин Ибрагима. Но почему онтак стреляет? Очередями по три выстрела. Короткие и длинные. В чем дело?

– Это сигнал о помощи, – первым догадался Дебольский, – оннарочно так стреляет, чтобы мы вернулись. Нужно поворачивать обратно.

– Мы прошли уже несколько километров, – напомнил я ему, едвасдерживаясь от злости, – если вернемся, то сегодня уже никуда не выйдем иникого не найдем. Неужели вы не понимаете, как это опасно? Может, он отгоняетптиц или стервятников, которых привлек запах разлагающегося тела нашегопроводника. Зачем нам возвращаться?

В этот момент снова раздалась серия выстрелов. Сомнений небыло, Ибрагим подавал сигнал о помощи. Или о возвращении. Я взглянул на Юлию.Кажется, мы переоценили женские силы. Ей нужно остаться в лагере, она не сможетпроделать такой путь. А нам с Ибрагимом лучше вдвоём попытаться выйти к морю.

– Возвращаемся, – твердо решил Леонтий Яковлевич, и мыповернули обратно.

Мы шли обратно ещё полтора часа. Наконец, когда мы дошли досвоего небольшого лагеря, то увидели странную картину. Феликс сидел на земле собиженным выражением лица. У него был разбит рот, и он прижимал к нему платок,скрывая два выбитых зуба и разорванные губы. Алла плакала, лежа на земле, аИбрагим ходил вокруг них со страшным видом и всё время ругался.

– Что случилось? – устало спросил Дебольский, когда мынаконец подошли к ним. – Почему вы стреляли? Почему ты нас вернул?

– Это сукин сын нас всех обманывал, – крикнул Ибрагим,замахиваясь на Феликса своим карабином. Тот невольно сжался.

– Подожди, – Леонтий Яковлевич встал между ними. Взглянул наразбитое лицо Феликса. – Это твоя работа? – спросил он у Ибрагима.

– Ему и этого мало, – в сердцах воскликнул Ибрагим, – я быего убил.

– Что случилось? – снова уточнил Дебольский. – Толькообъясни без крика.