Ибрагим замолчал. А затем добавил:

– Она разбила не только мою жизнь. Даже после своей смертиона смогла отнять у меня моего сына. Даже после своей смерти.

Его лицо исказилось судорогой страдания. Алла, сидевшаярядом с ним, протянула руку и положила ему на плечо. Он опустил голову.

– Смело, – пробормотал Леонтий Яковлевич, – смело и,возможно, честно.

Дебольский снял очки, протер стекла. У него всегда с собойбыли специальные салфеточки для протирания очков. И, похоже, они никогда незаканчивались. Леонтий Яковлевич надел очки, строго посмотрел на нас.

– Я тоже хочу рассказать вам свою историю, – вдруг произнесДебольский.

Уже тогда я должен был почувствовать неладное. Ведь ЛеонтийЯковлевич никогда не отличался особой болтливостью. Он хранил тайны столькихлюдей, стольких организаций. Этот человек работал ещё с «цеховиками»доперестроечной поры. Умел хранить секреты. И вдруг он тоже разговорился. Ужепозже, вспоминая эту ночь, я понял, что обязан был догадаться. Но мы все были втаком состоянии… Однако давайте по порядку.

Леонтий Яковлевич тяжело вздохнул, словно ещё раз решая,стоит ли ему рассказывать свою историю. И начал говорить.

– Эта история произошла в восемьдесят третьем. Вы,относительно молодые люди, не можете понять, что испытывает бывший советскийчеловек, когда произносит «восемьдесят третий год». Мне тогда было уже подтридцать, а Феликсу только восемнадцать, Ибрагиму двадцать один.

Дело в том, что уже с начала шестидесятых в странесуществовали мощные объединения так называемых «цеховиков». Это были люди,которые создавали параллельное производство, восполняя дефицит товаров легкой иместной промышленности своими изделиями. Сейчас это уважаемые люди, а тогдасчитались злостными врагами советской власти. Их нещадно преследовали и карали.Валютчиков, которые перекупали иностранную валюту, даже расстреливали.Цеховиков тоже расстреливали или давали максимальные сроки. Даже за убийствоили грабеж давали куда меньшие сроки, чем за работу на цеховиков.

Когда я закончил институт, довольно быстро выяснилось, чтомоё безрадостное существование будет на сто десять рублей. С премиямиполучалось немного больше. Но это были гроши, которые советская власть платилаза мою работу. Был такой анекдот. Вы делаете вид, что работаете, а мы делаемвид, что вам платим. Я сменил несколько мест работы, пока не стал курьеромцеховиков между Ригой и Ташкентом. Я перевозил крупные суммы денег, и никтодаже не подозревал, что в обычном пластиковом пакете я перевожу иногда дополумиллиона рублей. Чемоданы я сдавал в багаж, а пластиковый пакет обвязывалгазетой и проносил в самолет или оставлял с собой в поезде, положив сверхупропахшую курицу.

Через несколько лет я стал одним из совладельцев крупногопроизводства в Ташкенте. Затем уже начал посылать других «курьеров». У насзавязались тесные отношения с кавказскими городами. В Баку, Тбилиси, Ереваненаходились самые крупные хозяева подпольных цехов, туда тянулись самые криминальныесвязи. И тогда я познакомился с Арчилом Махарадзе. Он был крупный хозяин,который уже тогда стоил несколько десятков миллионов рублей. С ним мыпровернули несколько очень крупных дел. Всё было хорошо, у нас были оченьмощные покровители в прокуратуре, в МВД, даже в партийных органах. Но в концевосемьдесят второго года умер Леонид Брежнев, и все начало меняться. К власти встране пришел Юрий Андропов. У него была более полная информация, в какомсостоянии находилась страна. И он имел четкий план действий, как выводитьстрану из кризиса. Иногда я думаю, что если бы он остался жить, то, возможно,всё получилось бы иначе. Советский Союз бы не распался, а, наоборот, стал бысамым сильным государством в мире.

С начала восемьдесят третьего начались повальные «чистки» вМВД и партийных органах. Борьба против коррупции, взяточников и расхитителейначали преследовать и сажать в тюрьму. В кинотеатрах, парикмахерских, в салонахкрасоты, на базарах – начали проводить рейды, выясняя, кто и зачем находится в этихместах, отлучаясь с работы. Начали преследовать тунеядцев и бомжей, строжеотноситься к прогульщикам и пьяницам. И, конечно, повели беспощадную борьбупротив цеховиков.

Наших покровителей тоже арестовали. Особенно мы пострадали,когда арестовали одного из наших компаньонов, латыша, работавшего с нами ужемного лет. Арчил выходил непосредственно на него. Стало понятно, что есливозьмут Арчила, то могут пострадать очень крупные партийные и советскиеработники, с которыми Арчил был в контакте. Я тогда приехал к нему намосковскую квартиру. Мы вместе обсудили положение дел, вместе решили свернутьнесколько наших подпольных цехов, чтобы переждать «смутное время». Я ужесобирался уходить, когда нам позвонил Исаак Либерман, с которым мы были давнознакомы. Он позвонил на городской телефон Арчила. Тогда не было мобильных, иИсаак очень рисковал. Он был известным адвокатом и мог позволить себе иметьсвязи с крупными цеховиками.

– Вам нужно срочно уехать из города, – посоветовал он намобоим, – в органах знают, с кем работал наш латышский друг. Вы меня понимаете?

Мы всё понимали. Но откуда нам было знать, что наш разговоруже прослушивался теми, кто не хотел допускать ареста Арчила никоим образом. Явышел из его квартиры первым. Спустился вниз. И увидел «Волгу», в которойсидели двое убийц. Латыш не знал меня и не мог меня выдать. Я был слишкоммелкой сошкой. А вот Арчила он знал хорошо. И Арчил знал слишком много. Я виделих лица и понимал, что эти двое приехали сюда не арестовывать Арчила. Они будутего убивать.

Я побежал в соседний двор, бросил монету в две копейки,чтобы позвонить и предупредить Арчила. Но в последнюю минуту передумал. Еслигородской телефон прослушивается, то они узнают, кто именно предупредил Арчила.Сбежать отсюда нет никакой возможности. Единственное, что он может сделать, этовызвать милицию и сдаться им. Безо всякой гарантии, что его не убьют по дорогев следственный изолятор. Но тогда нужно звонить в КГБ. В том обществе самойнеподкупной структурой считались органы государственной безопасности.

Я стоял и напряженно размышлял. Всё равно мне не удастсяспасти Арчила. Может, я всего лишь оттяну его смерть на несколько часов. Хотя вдоме есть черный выход, и возможно, Арчил им воспользуется. Но если его убьют…И тут я понял, какие перспективы передо мной открываются. О многих счетах иделах знали только мы двое. Если Арчил исчезнет, то все его счета и цехаавтоматически перейдут ко мне.

Пока я размышлял, тянулось время. Я забрал свои две копейкии вернулся во двор. Ждать пришлось недолго. Минут через двадцать Арчил вышел издома. Его ждала серая «Волга» с водителем и ещё одним человеком, которыйвыполнял роль его своеобразного охранника. Но эти двое даже не успели выйти измашины. Когда Арчил появился во дворе, рядом с ним возник один из его убийц. Онвыпустил в Арчила три или четыре пули и сделал контрольный выстрел в голову. Азатем сел в машину, и их автомобиль уехал, протаранив на пути и серую «Волгу»Арчила.