Забирай свои подарки… дьявол!

Вылетаю из квартиры, ловко запирая ее. В комнату брата не суюсь — плакать мне нельзя и настрой военный терять тоже. Слез моих Басманов больше не увидит, и унижений тоже.

— Чтобы на колени перед ним… чтобы еще раз… — с презрением выплевываю в лифте.

Достаю из сумки деньги на такси. Еду долго, обдумываю будущий разговор. Видеть Карину я хочу еще меньше, чем ее брата, но выбора мне не оставляют.

В такси мысли угнетают меня еще больше. Я заранее отдаю почти последние четыреста рублей и понимаю, что скоро могу быть в долгах как в шелках. Без работы, без поддержки брата…

Когда там за квартиру платить? А если инвесторы за долгами придут?

Другого выхода точно нет. У нас с Кариной одна выгода, одна цель. Ей Максим дорог, я знаю это. Мы с ней вместе на фронте стоим.

И поэтому я решительно звоню в охраняемый объект.

Здесь обитает семейство Басмановых. Их родовое гнездо находится в центре города. Семье наверняка принадлежит не одна квартира в этой элитной новостройке, и этом уже давно нет ничего необычного…

Карина должна быть в этом доме, квартира 421.

— Кто? — раздается голос после продолжительной мелодии.

Голосок приятный, но это явно не Карина.

— Здравствуйте. Мы вместе учились с Кариной в институте. Меня зовут Полина…

Я замолкаю, решая не называть известную им фамилию своего брата, и продолжаю уже не столь уверенно:

— Могу ли я… зайти, чтобы с ней поговорить?

— Минуту, — сдержанно в ответ.

Я нервно сжимаю похолодевшие пальцы, пока секунды тянутся неумолимо долго. Откроют или нет? Карине запрещено видеться даже с потенциальными подругами или все не настолько сурово?

Почему так долго не дают ответа? Неужели они спрашивают у Карины обо мне? Тогда точно должны впустить…

— Назовите фамилию, — раздается ответ.

С гулко стучащимся сердцем я говорю правду.

Ковалева Полина. Да, та самая сестра Максима Ковалева.

Тянутся секунды, и теперь я уже четко понимаю — не впустят. Ковалевым проход сюда заказан.

— Проходите, пожалуйста.

Замок одобряюще пиликнул. С бешено колотящимся сердцем я открываю решетчатую дверь. До последнего не веря в происходящее, дрожащими руками я открываю подъездную дверь и вызываю лифт.

А перед самой дверью меня охватывает нервная дрожь.

Ведь дверь мне открывает мужчина.

Басманов. Копия Рустама, только лет на двадцать постарше. Я шумно сглатываю, уже не столь уверенная в том, что мне стоит заходить в их логово.

Конечно, меня бы не пустили в жилище, не будь здесь мужчины. В случае с Басмановыми да, все так сурово. Но я об этом не подумала, рассчитывая встретить здесь максимум маму Рустама.

— Здравствуйте… я… — язык прилип к небу, и я не сумела вымолвить ни слова.

— Я знаю, кто вы, — медленно кивает Эльдар Басманов, — возможно, так будет даже лучше.

— О чем вы? — уточняю хриплым голосом.

— Карина не в себе, и у вас будет немного времени… привести ее в чувства.

Отец Рустама приглашает меня войти, впуская внутрь. В коридоре я боюсь прикасаться к вещам — все здесь выглядит слишком дорого, слишком хрупко.

Как бы от одного долга к другому прийти не пришлось.

Стараясь не смотреть на Эльдара, я снимаю босоножки. Мой взгляд бросается к мужской обуви, и я с опозданием понимаю, что здесь, прямо в эту минуту может находиться Рустам.

И он имеет на это право.

В отличие от меня.

От этой мысли мое сердце, едва успокоившись, вновь заходится в панике. Я не хочу с ним встречаться. Не хочу, иначе и здесь посуда полетит… а это уже слишком дорого. Слишком в долги.

— Рустама дома нет, — словно прочитав мои мысли, произнес Эльдар.

От волнения я даже не смогла сказать, что мне все равно.

Потому что это, черт возьми, было далеко не так.

Проходя мимо кухни, я вскользь здороваюсь с женой Эльдара. Не могу понять, какая она — мама самого жестокого человека. Не успеваю. Меня ведут к Карине, словно это я нужна дочери Басмановых, а не она мне.

Блуждая по квартире, я замечаю некое торжество. Подготовку к нему.

— Однако, скоро приедут сыновья, — продолжает монолог Эльдар, — сегодня у нашего старшего сына день рождения.

У Рустама день рождения?

Впрочем, мне все равно.

Куда больше мне не понравилась мысль, что скоро он должен приехать. Я ускорила шаг, и это не ускользнуло от взгляда Эльдара. Мне показалось, что он усмехнулся, но… чем черт не шутит. Думаю, показалось.

А едва меня впустили к Карине, как она кинулась мне на шею.

Девушка, которая погубила мою жизнь… кинулась мне на шею.

Я опешила.

— Полина! Полина, я так рада… — ее радость пригубилась слезами.

Карина плакала. Судя по красным глазам, сутки напролет.

Скользнув по мне странным взглядом, Эльдар прикрыл комнату, оставив прогал. Но перед этим он изъял у меня приличных размеров картон, в котором хранилась картина с изображением сердца. Принял за контрабанду?

— Это мой подарок Рустаму. На день рождения от Полины, — кивнула я с улыбкой.

— Хорошо, я ему передам, — прищурился Эльдар и ушел.

Я посмотрела на серую, почти безжизненную Карину, что обнимала меня как родную. А бросив взгляд на окна, я увидела решетки. И мне стало страшно. Очень страшно.

— Карина… Карина, отцепись, — грубовато, но действенно сказала я.

Заплаканное лицо Карины отдалилось. Ее черные волосы были в каких-то лохмотьях.

А вены… вены ее были забинтованы. На бинтах виднелась запекшаяся кровь. И я понимаю, что порезы были глубокие, кровь едва остановили.

Господи. Глупая, не иначе…

Я шумно сглотнула. Сердце застучало бешено.

Я словно попала в ад, где мои проблемы казались совсем ничтожными. Только легче от этого не становилось.

— Карина… я хотела поговорить, — произношу осиплым голосом.

Вся моя мстительная натура куда-то испарилась. Вся злость вышла при виде истерзанной девушки.

А после хлопнувшей двери где-то далеко в квартире, где сейчас ходили супруги Басмановы, я даже не смогла вспомнить, о чем хотела поговорить.

— Рустам, сынок! С Днем рождения, дорогой…

— Спасибо, дорогая мама. Это и твой день тоже.

С опозданием замечаю, что все-таки благородство в этом дьяволе есть.