Затем осторожно подкатили поближе к выходу бочки, наполненные горючим. Один конец шланга закрепили в их горловине, подключили к ним помпы и приготовились.

Когда наступила ночь, я и еще несколько добровольцев по-пластунски поползли через улицу к домам, захваченным мятежниками. Переждав, пока вражеский караул завернет за угол охраняемых зданий, мы быстро добрались до них и вставили — где в полураскрытые двери, а где в разбитые окна, вторые концы шлангов. Зажгли, прикрывая рукой, спички. Синеватым пламенем вспыхнули маленькие язычки огня — в шлангах было пока немножко бензина для распала. Благополучно вернулись назад. И тут заработали коромысла помп. Огненные струи устремились в дома, где отдыхали фашисты. Фейерверк получился отменный. Ошеломленные враги выскакивали из горящих зданий. Мы открыли по живым целям стрельбу...

Так родился прообраз будущего огнемета собственной конструкции. С его помощью, а также в сочетании с другими боевыми средствами и атаками удалось в конце концов выкурить врага из домов левой стороны улицы, которые он успел захватить.

...Как-то Пьер Шварценберг, любивший поэзию, дал мне книжечку стихов поэта Недогонова. Я запомнил несколько строк.

И тучи гремели

в тяжелых

ветрах

и, чуть погодя,

под крышу рванувшийся желоб

выл сквозняком дождя...

Над нами действительно гремели тучи. Холодные ветры обдували бойцов. Мы кляли непогоду. Она мешала нам воевать. Пошли частые дожди. В траншеях вода, жидкая грязь. Обмундирование мокрое, тяжелое. Ночи дышат холодом. Небо — черное, неприветливое. Главное «защитное» средство от непогоды — одеяла. Но они не спасают от влаги...

В Университетском городке наша часть находилась до декабря 1936 года, защищая подступы к испанской столице, которую мятежники предполагали взять еще в октябре.

Обычно 12 октября испанцы ежегодно отмечали свой традиционный праздник — открытие Христофором Колумбом Америки. Именно в этот день генерал Франко собирался устроить парад — провести свои отряды мятежников церемониальным маршем по улицам испанской столицы. Но мужество и отвага республиканских войск помешали каудильо осуществить эти планы. Мадрид тогда выстоял. Задуманный парад провалился. Но опасность для столицы по-прежнему была велика.

Пламя войны полыхало все сильнее. Многочисленнее становится в испанском небе авиация. Фашистских стервятников прибавляется. Появились новые эскадрильи, новые типы самолетов. Республиканские летчики сбивают в боях уже не только «юнкерсы» и «хейнкели», но и «фоккеры», «савойи», какие-то «драганы», «бреге». Недалеко от реки Тахо была сбита оригинальной конструкции авиетка, служившая мятежникам для связи...

Плотность огня противника на фронтах увеличивается. «Калорийность» его, если можно так выразиться, день ото дня повышается, Муссолини и Гитлер не жалеют авиации и огневых средств — артиллерии, пулеметов, зажигательных и фугасных бомб, снарядов, чтобы задушить испанскую революцию.

Защитники ее вместе с бойцами интербригад крепче сжимают в руках оружие — его, к сожалению, не хватает, — смело атакуют врага, реже втягивают головы в плечи, когда визжит шрапнель... Люди привыкли к огню, начинают лучше воевать... Но по-прежнему остро ощущается нехватка оружия. Нужны, как воздух, танки, пулеметы, пушки, самолеты.

Обращение республиканцев к правительствам Англии и Франции с просьбой продать оружие — отклоняется. Больше того, они препятствуют приобретению его в других странах, по существу, участвуя в необъявленной военно-экономической блокаде. Пресловутое невмешательство 27 европейских государств в испанские события на деле превратилось в фикцию. Тем самым были развязаны руки фашистской Германии и Италии, открыто и щедро помогавших Франко не только оружием, снаряжением, но и людьми...

Накануне нового года в автороту прибыло распоряжение направить меня в Мадрид. Нужно было забрать в мастерских уже отремонтированные грузовые машины.

Неохотно расставался со мной командир части, хотя я еще и не стал настоящим полевым бойцом, лишь учился стрелять из винтовки. Но приказ есть приказ.

Я взял с собой еще одного водителя, и мы поехали. Вскоре автомобили были доставлены в часть. С этого момента я перестал числиться стажером и стал самостоятельно водить машины различных марок, в том числе захваченные в боях у противника.

Как-то после одного рейса ко мне подходит командир автороты — всегда спокойный и немного флегматичный немец — и говорит, смешно коверкая русские слова:

— Геноссе Чебан, сдавайт свой грузовой машин. Больше не будеш ездит на нем. Понималь? — Затем добавил после паузы, тыкая в меня пальцем:

— Ты переходиль ецт в распоряжений одного командир — Пабло Фриц. Твой будет возить его на «форд»...

Новое назначение я принял с некоторой опаской. Ведь до сих пор никакого начальства еще не возил. Да и опыта на сей счет не имелось у меня.

По моему лицу немец видел, что я встретил новое назначение без особой радости. Но он не обратил внимания на это, еще раз повторил:

— Сдавайт дайне грузовой машинваген. Морген фри, утром ранний — нах геноссен Фриц!..

Кто этот Фриц, что за человек, откуда — я ничего не знал. Слыхал от ребят в автороте, что это какой-то штабной работник, знает русский язык, хорошо разбирается в военном деле. Прикреплен к бригаде как военный советник. Судя по фамилии — из немцев.

И вот состоялась первая встреча с моим будущим начальством. Представился ему по всей форме.

Особого впечатления он не произвел на меня. Сам низенького роста, худощавый, подтянутый. Глаза внимательные, спокойные. Лицо чисто выбритое. Одет в защитную форму, но без каких-либо знаков различия. На боку — большая полевая сумка.

Почти всегда видел его вместе с командиром бригады Лукачем. Генерал своим внешним видом являлся полной противоположностью Фрицу. Он был намного выше его, с веселыми глазами, круглолицый, с аккуратно подстриженными усиками. В руках стек, с которым он, как мне казалось, никогда не расставался. «Словно дирижер какой-то с палочкой», — подумал я. Потом убедился, что он совсем неплохо дирижировал, точнее, командовал нашей Двенадцатой бригадой...

Однажды наша разведка сообщила, что у мятежников появилась на вооружении небольшая пушечка. Не то итальянского, не то немецкого происхождения. Она здорово лупила, нанося значительный урон танковым частям.

Командование бригады заинтересовалось новым видом оружия противника и приказало добыть любой ценой хоть один экземпляр.

Бойцы выполнили приказ. Под покровом ночи, в дождь, группа разведчиков пробралась в расположение противника. Днем удалось засечь, откуда ведется огонь по нашим танкам, и благодаря этому незаметно утащить орудие чуть ли не из-под носа врага.

Доставленный в штаб трофей оказался весьма любопытным. Пушечка была легкая. Двигалась на резиновых скатах. Рама, на которой крепился ствол, — из трубок какого-то особо прочного сплава. Поскольку вес орудия был