Не стоило мне называть его настоящее имя. Надо было попросить прощения и обратить свой гнев в иное русло – на дело Свободного Мэна, например. Настает час – и человек должен расправить плечи и высказаться, это время, когда никакие угрозы не помешают истинной свободе.

Время ожидания прошло. Теперь, когда мне известны были игроки, я знал и то, в какую игру мы играем. Теперь меня убьют, и скоро.

Я – довольно пластичный парень. Шесть лет подряд раз в неделю ходил на йогу на улице Монтегю, пока арендную плату не подняли и парочка лесбиянок, которая преподавала там, не переехала. Их новое помещение было всего-то в паре километров, но на такой маршрут у меня уже не было времени.

Однако и бедра мои, и колени были весьма подвижны, и, сконцентрировавшись как следует, я все-таки сумел просунуть стопу левой ноги через цепь, сковывавшую запястья. С правой ногой было проще, и наконец мои руки оказались пусть не свободны, но в более пригодном положении, чтобы хоть что-нибудь сделать.

Я разломал табурет, оставив одну из ножек в качестве добротной дубинки. Затем еще раз осмотрел комнату в поисках выхода или более подходящего оружия. Не нашел ни того ни другого.

Затем я осмотрел лестницу. К сигнализации были подведены только нижние три ступеньки. Это дало мне надежду. Прихватив круглое сиденье от табуретки и ножку, превращенную в дубинку, я подпрыгнул на четвертую ступень, покачнулся, но потом нашел внутреннее равновесие, о котором всегда твердили инструкторы по йоге. Я поднялся наверх и сильно отклонился в сторону, а потом осторожно пустил сиденье по ступеням вниз. Оно послушно заскользило в заданном направлении, а когда проехало по трем нижним ступеням, сработал сигнал.

Я вжался в стену. Дверь отворилась, через порог шагнула нога. Я со всей силы ударил по ней. Человек качнулся вперед, и я врезал ему прямо в нос. Таким ударом сам Бэйб Рут[21] мог бы гордиться. Он покатился по лестнице, я побежал следом.

Я как раз успел забрать у него пистолет и прицелиться, когда в двери появился другой боец.

Я потратил всего две пули, ведь я тогда не знал, что меня стерегли только эти двое.

Притаившись, я видел только носок ботинка своей второй жертвы. Тот, которого я оставил лежать без сознания, еще дышал. Я обыскал его в надежде найти еще какое-нибудь оружие, но увы. Выждав с полминуты, я стал подниматься по лестнице.

Второй охранник был мертв. Одна из пуль вошла ему в голову прямо над правым глазом. Зато у него обнаружилось несколько весьма ценных вещей. Во-первых, ключи от моих оков. Во-вторых, телефонный номер, аккуратно записанный на тщательно сложенном листе бумаги, и сотовый телефон, который выглядел так, словно его только вчера купили.

В кошельке лежали документы сотрудника «Секьюрити менеджерз инкорпорэйтед». Эта фирма предлагала транспортировку заключенных и обеспечение охраны в любой точке мира. Парня звали Том Элиот.

На третьем этаже захудалого дома в Куинсе я нашел чемодан, полный пятидесятидолларовых банкнот. Без сомнения, это был гонорар за мою безвременную кончину.

Затем я приковал солдата, который все еще лежал в подвале без сознания, к письменному столу, взял у него ключи от одного из внедорожников, на котором и выехал из проулка.

Недолго же мне потребовалось, чтоб превратиться в беглеца, всего несколько дней хорошей полицейской работы.

– Алло, – Эйжа-Дениз сняла трубку на седьмом гудке. – Кто это?

– Это я.

– Привет, папочка, – радостно ответила она.

Я как раз ехал по 59-й Бридж-стрит.

– Милая, говорить буду быстро, так что слушай внимательно.

– Окей, – Эйжа стала серьезной.

Я в общих чертах описал ей положение дел. Уложился в четыре предложения, не больше.

– Что я должна делать? – спросила она.

– Скажи матери и ее идиоту-мужу, что вы все должны выехать из города в течение одного часа. Скажи ей, что это полицейское правило.

– Полицейское правило, – повторила Эйжа.

– Верно.

– Как мне с тобой связаться, если будет нужно?

– Я сообщением пришлю свой следующий номер на телефон Тессара, используя код, который мы придумали.

– Хорошо, – сказала она, и мы оборвали связь.

– Слушаю, – ответил Мэл чуть мечтательным голосом, как мог бы говорить настоящий часовых дел мастер из иной эпохи.

– Кто-то связанный с полицией повязал меня руками наемников. Похоже, они собирались меня убить.

– Ты в порядке?

– На свободе и не ранен. У меня одна из их машин и телефон.

– Сбрось и то и другое и приезжай ко мне.

– Сначала кое-что улажу, – сказал я. – Но к вечеру буду.

Я припарковал внедорожник в подземном гараже в Мидтауне и вышел оттуда, очень стараясь не попасть в объективы камер охраны. А после этого и сам спустился под землю.

На самом деле я не очень-то люблю метро. Там полно вооруженных людей. Многих из них мне довелось узнать за тридцать лет службы в полиции. Бродяги-музыканты, карманники, сумасшедшие мужчины и женщины, да еще так называемые потенциальные жертвы, которых при всем желании не спасти всем полицейским в мире.

Дышать в набитом вагоне было тяжело, я слышал стук своего сердца. Заточение в кладовке длилось всего несколько часов, но сейчас на меня с запозданием накатил ужас.

Шесть раз я решал покинуть страну. Уехать в Канаду, а оттуда, например, в Монголию, Литву, на Кубу или в Чад. Сын Джеки Робинсона[22] начал ведь новую жизнь в Танзании. Шесть раз я успокаивался и принимался думать, как выбраться из разверзшейся под моими ногами безымянной могилы.

Хуже всего, что у меня не было с собой никакой книги. Мне необходимо было что-то почитать. Хоть что-нибудь.

Женщина, сидевшая напротив меня, вышла на 34-й улице, оставив после себя прочитанную газету. Я буквально прыгнул со своего места и схватил измятые листы прежде, чем это сделает кто-нибудь еще. Потом я подошел к хромированной стойке между центральной дверью и кабиной машиниста и прочитал все подробности о Чини Лав, темнокожей желтоволосой певичке новой эры, музыкальное сопровождение для песен которой исполнялось на горшках и сковородках.

Я выбрался из этого ада на станции «Четвертая Западная улица» и прошел девять кварталов до здания Нэймит Сторедж. Здесь меня знали под именем Найджел Бородач, и я арендовал довольно просторное помещение на тринадцатом этаже.