А он? Падкий до приключений петушок, изображающий из себя хорошего семьянина, не может, разумеется, упустить открывающихся перед ним возможностей. Правда, Уго ведет себя мудро и осторожно, что свойственно ему во всем, поэтому в столь щекотливых вопросах прибегает к помощи Оскара Рохаса, начальника президентской охраны и его близкого друга еще со времен Военной академии. В первые месяцы президентства Чавес платил ему хорошее жалованье, включив в обязанности Рохаса и роль посредника, который должен был изыскивать способы привести в согласие желания Уго и его фанатичных обожательниц. В то же время Рохас вместе со своими подчиненными служил еще и барьером, призванным сдерживать “женскую лавину”, но сдерживать аккуратно и уважительно. И только некоторым женщинам – очень тщательно отобранным – довелось узнать, каково это – быть любовницей Чавеса, записного ловеласа, вдруг ставшего главой государства и прославившегося на весь мир.

Во время публичных мероприятий, стоя на высокой трибуне, Уго, вечно голодный и ненасытный, посматривал по сторонам и взглядом отмечал понравившихся ему красавиц. И тут же женщина-капитан в безупречной форме военно-морских сил, которая на самом деле тоже выполняла роль вербовщицы временных подружек для президента, спускалась с трибуны и подходила к счастливице. “Сеньорита, – говорила она сегодня одной, а завтра уже другой, – президент хотел бы чуть позже побеседовать с вами. Как вас зовут? Вот номер моего телефона. Позвоните мне, и я пришлю за вами машину”. Восемь из десяти женщин звонили, и тогда в домах друзей, умевших держать язык за зубами, или в тайных помещениях дворца, или на военной базе Форт Тьюна, а иногда и просто в автомобиле Уго очаровывал, обхаживал, а потом и проглатывал своих многочисленных одноразовых возлюбленных, о которых в дальнейшем больше не вспоминал.

Но первая дама не была слепой. Вопреки тому, что рисует пресса, ее супружескую жизнь вряд ли можно было назвать счастливой. Постепенно Элоиса стала узнавать про постоянные измены мужа и про то, как начальник президентской охраны вместе со своими подчиненными устраивал для Уго тайные свидания. Элоиса сходила с ума, воображая Уго с другими женщинами. Она осыпала его упреками, но толку от этого было мало. И она безутешно лила слезы, не желая мириться с ролью обманутой жены. Элоиса кричала на капитаншу, обзывала сводницей и требовала, чтобы ее перевели служить куда-нибудь подальше от Чавеса. Ревность разрывала ей душу. Любая женщина, оказавшаяся рядом с Уго, вызывала у нее подозрения, и часто Элоисе не удавалось контролировать свои эмоции. Происходили ужасные сцены, которые давали пищу для сплетен в дворцовых кругах. Первую даму больше не сравнивали с Мануэлитой Саэнс, любовницей Боливара, клявшейся Освободителю в вечной любви. Теперь Элоису можно было скорее сравнить с доньей Инес, рыдающей перед доном Хуаном Тенорио: “Дон Хуан! Дон Хуан! Я молю тебя, прояви благородное сострадание: или вырви у меня из груди сердце, или полюби меня, потому что я обожаю тебя”[19].

Но не одна только первая дама страдала от недостатка внимания со стороны президента. Чуть меньше года назад по воле судьбы взгляд Уго пересекся со взглядом очень молодой и очень бедной женщины – Лус Амелии. И это изменило всю ее жизнь. История их мимолетной встречи стала всего лишь еще одной страницей в книге, которую каждодневно писал президент, а для Лус Амелии – самым важным событием в ее жизни.

Это случилось в тот день, когда Уго остановил свой кортеж, чтобы оказать помощь парню, раненному в стычке между двумя уличными бандами. Лус Амелии с трудом, но удалось пробиться к Чавесу сквозь плотную толпу. Она тронула президента за плечо и передала ему записочку. В то время ей было девятнадцать лет, и она ждала ребенка, который родился две-три недели спустя. Отцом ребенка был опасный преступник, член банды наркоторговцев, действовавшей в одном из бедных столичных районов. От его рук погиб не один человек.

Лус Амелия мечтала о достойном будущем для еще не родившегося сына. Забеременев, она бросила любовника и перебралась жить в ветхий “домик” своей матери, потом устроилась продавать овощи в палатке на муниципальном рынке. И Лус Амелия, и все ее соседи сразу же почувствовали необоримое притяжение личности Чавеса – человека, который был “таким же, как они”. Девушка несколько раз сходила на предвыборные митинги и вскоре присоединилась к одному из “колективос”, образующих политическую сеть последователей Уго Чавеса. “Колективос” как грибы росли в самых бедных и густонаселенных районах страны и представляли собой “народное движение”, спланированное и организованное сотнями кубинских агентов, действовавших под руководством и по указаниям Маурисио Боско.

С какого-то момента поклонники президента, мечтая если не о капле любви, то хотя бы о капле внимания с его стороны, стали передавать ему записочки с просьбами о помощи: оплатить лечение тяжелых болезней, предоставить жилье, стипендию, работу, должность в правительстве. Просьб было столько, что Чавес приказал открыть во дворце Мирафлорес специальный отдел, где сотрудники должны были читать записки и разбираться с ними. Охранники прозвали этот отдел “Зал надежды”. Туда и попал сложенный листок бумаги, который Лус Амелия вручила Уго, впервые оказавшись с ним рядом.

Рождение сына не было для Лус Амелии прекрасной мечтой, как для многих других женщин. И хотя поначалу она решила, что ее любовнику не будет никакого дела до этого ребенка, он пару раз появился у них дома – под кайфом и с оружием в руках, – чтобы отнять младенца. Но оба раза ушел ни с чем, потому что бабушка мальчика повела себя мудро и выпроводила незваного гостя, пообещав, что ребенка ему отдадут попозже. И вот, прежде чем это “попозже” наступило, они втроем сбежали в Кармен-де-Уриа, поселок на побережье. И там нашли убежище в полуразваленной хибарке одной из тетушек Лус Амелии, надеясь на какое-нибудь чудо. Лус Амелия боготворила Чавеса, видя в нем настоящего защитника бедноты. Она мечтала получить от него дом для своей семьи, о чем и просила в той записочке. Ведь лозунг “Достойное жилье для всех” был одним из главных в его избирательной кампании, а Лус Амелия слепо и истово верила всем обещаниям нового президента.

Однако, когда молодая мать, удрав от любовника и наконец почувствовав себя в безопасности, уже начала вроде бы немного успокаиваться, страшная беда обрушилась на них в буквальном смысле с небес.

В тот самый день, когда Лус Амелия собиралась пойти и проголосовать за новую Конституцию, предложенную президентом, начался сильнейший ливень, который разрушил как поселок Кармен-де-Уриа, так и многие-многие другие.

Прошло несколько дней, прежде чем несчастных, страдающих от голода, жажды и теряющих последние силы людей наконец спас армейский вертолет, доставив в международный аэропорт, превращенный теперь в пункт приема беженцев, где всем распоряжались военные. И тут на смену полному отчаянию, которое для многих было все равно что родимым пятном, пришла надежда, поскольку президент пообещал: правительство предоставит жилье всем “пострадавшим от природного бедствия”, и эта категория населения отныне превратилась в политическое знамя и главную тему несмолкающих споров.