Я едва раскрыл рот, чтобы поздороваться, но малышка меня опередила.

— Тихо… — едва слышно пробормотала она. — Не шуми, пожалуйста.

Я замер, но меня съедало любопытство. Поэтому сбросив обувь, очень медленно, практически бесшумно ступая босыми ногами по мягкой траве на вытоптанной тропинке, приблизился к девочке.

Рядом с ней на камне, пригревшись в лучах полуденного солнца, застыла ящерка. Вика же пыталась нарисовать живность. Честно говоря, после своего пляжного портрета я ожидал увидеть еще пару овалов и палочек, но девочка удивила. ТАК ящерицу не нарисовал бы даже я.

— Привет, креветка…

— Ты снова грустный…

— Да… Кажется, твоя корона перестала работать…

— Вот ты вроде взрослый, а все в сказки веришь…

— А во что еще верить?

— Мама говорит, нужно верить в себя.

— Не всегда все зависит только от нас, креветка…

— Мама говорит, если что-то от нас не зависит, значит, мы просто не пытаемся на это повлиять…

— Мамы всегда говорят очень правильные вещи. Слушайся маму, Вика, она плохого не посоветует…

— Папа сказал, у тебя больше нет мамы…

— Нет.

— И папы нет…

— Нет.

— Плохо…

— Да… Знаешь, я все время боюсь, что начну забывать их лица…

Девочка нахмурилась и задумалась. В синих глазах сверкнула влага. Не знаю, почему говорю с ней об этом. То ли из-за серьезности взгляда на детском лице, то ли из-за мудрых фраз мамы, произнесенных ее тонким голоском.

Вика осторожно сняла с шеи серебристую цепочку, на которой болтался медальон. Аккуратно раскрыла створки и протянула мне.

— Это мне подружка подарила. Вот это она, а это я. Ты можешь выкинуть наши фотографии и вставить сюда своих маму и папу. Так, они всегда будут рядом, ты никогда не забудешь их лица.

Я почувствовал, как глаза жжет от соли навернувшихся слез. Каждый раз, при встрече, эта девочка что-то переворачивает в моей душе, оставляя свой след.

— Спасибо…

Вика лишь кивнула в ответ, а я сжал подарок из дешевого тонкого металла, ощущая, что большей ценности мне, пожалуй, не дарили…

_______

В следующий раз, я увидел Викторию Беккер совершенно случайно. Примерно десять лет спустя. В самом неожиданном месте. И, пожалуй, эта встреча произвела еще одно неизгладимое впечатление…

Сквозь плеск воды послышался знакомый рингтон.

Мой?

Я спешно вылез из душа, чувствуя себя вполне обновленным. Натянул футболку и домашние хлопковые штаны. Время — скорее утро, чем ночь, но так как все еще за окном непроглядная темень, вполне можно поспать час-другой.

Сегодня надо завершить все дела в университете и забрать документы. Собрать вещи. Решить, что делать с Гретхен. Нельзя ее тут оставлять одну. Надо выяснить, так ли опасен для нее перелет, и, возможно, сдать билет на самолет и купить два на поезд.

Телефон в коридоре на тумбе моргал входящим сообщением, и живот опалило странным предчувствием.

Вика.

Клянусь, рука дрогнула, когда взялась за тонкий смартфон. Проклятая кнопка не желала распознавать отпечаток по распаренной от горячей воды коже.

Какой у меня там код-пароль?

Ах, да

128500

Одно новое сообщение от Виктории Беккер.

Открыть.

Видео-вложение.

Загрузить.

БЛЯДЬ…

ВИКА

Не смотря на долгую и насыщенную событиями ночь, проснулась рано, как по будильнику. Чувствовала себя превосходно. Отдохнувшей, посвежевшей, веселой. Порхала по комнате, словно птичка, даже руки зачесались от желания рисовать.

Приняла контрастный душ, достала рождественскую пижамку с оленями. Шелковые широкие штаны приятно холодили гладкую кожу, а рубашка с длинными рукавами нежно скользила по соскам, заставляя их твердеть в горошины.

Заглянула к Лиле — спит. Не мудрено — восемь утра.

Спускаюсь на первый этаж, и иду на аромат кофе, доносящийся из кухни. Папа сидит за столом и потягивает горький американо.

— Доброе утро! — целую выбритую щеку отца, отчего у него едва глаза на лоб не лезут.

— Доброе… — провожает меня внимательным взглядом, пока я включаю кофемашину. — Что это с тобой?

— А что со мной, пап?

— Добрая какая-то…

— Тебя это пугает?

— Нет. Просто настораживает… Как погуляли вчера? Что, кстати за повод был?

— Ну как девочки гуляют пап?! Выпили шампанского, покатались по городу, посмеялись, поплакали… А повод… Я макроэкономику сдала… На отлично.

— Ну вот. А говорила — экономика это не твое.

— А экономика — это не мое! Я просто переспала с преподавателем за оценку.

Папа едва не захлебнулся. Черный кофе брызнул через нос, пачкая какие-то бумаги, стол, рукава белой рубашки… Я даже слегка испугалась, ритмично похлопывая по спине раскрасневшегося отца, утирающего лицо салфеткой. На секунду мне даже показалась, что еще немного и его глаза выкатятся на стол.

— Да ладно, пап, я пошутила…

— Вика, еб…понский бог!

— Что? Я не виновата, что ты забыл, что у меня ЛЮБОВЬ с профессором по макроэкономике, мы с ним спим просто так…

Отец застыл с выражением вселенского ужаса на все еще красном лице. Господи, надо бы, наверное, поберечь нервы родителя…

— Шучу, пап! Пока не спим. Но БУДЕМ.

— Я думал, ты пошутила про вашу любовь.

— Какие уж тут шутки, пап.

— И что… у вас… все серьезно?

— Конечно. И знаешь, ради уважения, мы конечно метнемся на новый год к твоему графу, но замуж за него я не пойду. Вообще, мне даже хочется взглянуть в его бесстыжие глаза.

Папа молча задумчиво кивал, пока я потягивала свой латте. Я же чувствовала себя свободной. Я говорю, меня слушают! Ощущения, как у ребенка, который повзрослел за одну ночь. Заснула маленькой девочкой, которой все вокруг помыкали, а проснулась взрослой женщиной, чьим мнением нельзя пренебрегать.

И мне нравилась эта перезагрузка.

— Вик… А твой профессор… Горский, да?

— Угу…

— Марк… Ты… не вспомнила его?

— В смысле, пап?

— Ну… мы когда-то дружили с его родителями… Правда, ты была еще совсем маленькая, так что вряд ли помнишь.

— Серьезно?