— А я тебе говорила его бросить, но ты боялась причинить ему боль, — говорит подруга, недовольно качая головой. — Теперь боль причинили тебе.

— Да я знаю, сама виновата, не нужно повторять это сотню раз, — отпиваю горячий чай и отворачиваюсь к окну.

Вижу, как бегают дети, играя в мяч, беззаботно смеясь. Как же я им завидую. У детей всё так просто. Они даже не подозревают, какое это счастье — не беспокоиться о завтрашнем дне. Дети живут настоящим и радуются тому, что есть. Когда взрослеешь, жизнь обрастает обязанностями, сложностями, правилами и законами. Странно, что маленькие дети, хотят скорей вырасти, а взрослые отдали бы всё, чтобы снова стать ребёнком. Кажется, что люди никогда не бывают счастливы на сто процентов. Нам всегда будет чего-то не хватать.

— Что будешь делать теперь? — спрашивает Кензи, продолжая мучить меня расспросами. Моя голова уже скоро распухнет от этого. Всё, чего мне сейчас хочется, спрятаться под одеялом и вылезти только тогда, когда всё вокруг стихнет.

— Не знаю, я могу подумать об этом завтра?

Подруга смотрит на меня и пожимает плечами. Она устало откидывается на спинку стула и прикрывает глаза рукой. За своими проблемами я не заметила, что с ней тоже что-то происходит. Кензи стала более задумчивой и серьёзной.

— Ты же знаешь, что я тебя люблю? — говорит она, складывая руки на столе.

— Конечно, как и я тебя, — отвечаю я.

— Так вот послушай, что я тебе скажу, — она немного наклоняется ко мне. — Мне надоело видеть, как ты страдаешь и винишь себя во всех смертных грехах. Да, ты ошиблась, но ты сама приняла это решение. Тебе нужно смириться с прошлым, прекрати себя мучать. Жизнь не стоит на месте, и ты не должна. Я знаю, почему ты согласилась выйти за Итана. Это тоже было своеобразным наказанием. Но ты больше не будешь себя наказывать. Кэмерон вернулся, и это шанс для вас. Откройся ему, расскажи ему всё, начните заново.

— А если он не простит? — спрашиваю я, глядя на подругу. Глаза щиплет от слов Кензи, и я как никогда благодарна судьбе, что она свела меня с этой девушкой. Она всегда знает, как меня поддержать.

— Если он не простит, это лишь его проблемы. Ведь тогда он потеряет такую офигенную девушку, как ты, — она улыбается, встаёт со стула и идёт ко мне, — но ты этого никогда не узнаешь, если не попробуешь.

Кензи обнимает меня, и я обнимаю её в ответ. В её словах есть правда, но когда это говорит она, всё кажется простым. На самом деле, моё сердце сжимается от одной мысли, что Кэмерону придётся показать мою шкатулку. Сколько боли может нести в себе небольшая коробочка. Это настоящий ящик Пандоры, и он может уничтожить ту хрупкую надежду на будущее, что у меня есть.

— Ладно, мне пора домой, — говорит Кензи, отпуская меня. — Сегодня должны позвонить из Лондона по поводу недели моды. Я всё же надеюсь туда попасть, хоть это и будет сложно. Но Маркус сказал, что у меня есть отличные шансы.

— Это здорово, а кто такой Маркус?

— Ох, дорогая, с этими мужчинами ты всё забыла, — Кензи театрально взмахивает руками и закатывает глаза, что вызывает во мне улыбку. — Маркус Келлер — дизайнер и мой наставник. У него я проходила стажировку в Париже.

— Боже, прости, — я встаю напротив подруги, умоляюще глядя на неё. — Голова забита, чем попало.

— Понимаю, разберись с этим, а я пойду. Позвоню тебе, как только всё узнаю.

Я провожаю Кензи, и мы обнимаемся на прощанье. Подруга садится в свою блестящую красную машину и уезжает. А я ещё долго сижу на крылечке, расположившись в стареньком кресле-качалке. День подходит к концу, и потихоньку один за другим начинают зажигаться фонари. Мимо дома проезжают машины всех марок и моделей. Люди возвращаются домой в свои тихие семейные гнёздышки.

Мне уже двадцать пять, многие из моих одноклассников уже завели свои семьи и даже родили детей. В этом городе это нормально. Многие женятся сразу после школы, потом ходят в местный колледж и остаются здесь навсегда. Немногим удаётся вырваться, но если получается, то они уже никогда не возвращаются. Когда-то я тоже надеялась вырваться и никогда сюда не возвращаться. Мечтала учиться в Балтиморе и после того, как устроюсь, хотела перевезти туда и свою семью. Всю жизнь я думала, что стану известным врачом, доктором наук. Изменю мир к лучшему, изобрету лекарство от рака. Но мечты так и остались мечтами. Вместо университета Джона Хопкинса я отправилась в местный колледж и стала культурологом. Это направление было лучшим из предложенных, и теперь моя профессия иногда помогает в моей работе.

Иногда мне хочется знать, что мама думает обо мне. Гордится ли тем, как я живу, или злится. Она всегда радовалась моим успехам. Помогала мне в учёбе и поощряла моё желание стать врачом. А когда мама узнала, что меня приняли в Хопкинс, то устроила целый праздник с огромным тортом, который испекла сама. Чтобы она сказала, узнав, чем я занимаюсь сейчас? Наши родители всегда хотят для нас лучшего, но проблема в том, что мы практически всегда сопротивляемся. Мы хотим показать, какие умные и взрослые, но на самом деле глупы, как новорожденные котята. Сейчас я больше всего хочу, чтобы мама гордилась мной. Пусть я не стала светилой медицины, но я сделала свой выбор.

Подъездную дорожку освещает свет фар, и я вижу пикап отца. Он заезжает в гараж и спустя несколько минут выходит ко мне. Папа улыбается, немного устало, но всё же выглядит счастливым.

— Привет, почему сидишь тут в одиночестве? — он садится напротив меня на небольшую скамью.

— Дома пусто, решила подождать тебя тут, — отвечаю я.

— А где твоя сестра?

— Ты же знаешь Лиз, неизвестно, что взбредёт в её светлую голову в этот раз. Остаётся надеяться, что это не противозаконно, — папа усмехается, и я улыбаюсь в ответ.

Я, конечно, пошутила. Лиз хоть и любит немного посходить с ума, но она всегда знает меру. И все её шалости не выходят за рамки закона.

— Тогда пойдём ужинать вдвоём, я дико проголодался, — папа встаёт и тянет меня за руку.

— Хорошо, — соглашаюсь я, и мы заходим в дом.

За ужином папа рассказывает об удачной сделке. Теперь наш табун пополнился двумя породистыми лошадьми, чему отец безмерно рад. Но у меня такое чувство, что он так радуется не только из-за лошадей. В его глаза вернулся былой блеск, а широкая улыбка не сходит с губ. Чтобы ни было причиной такого поведения, я рада за отца. Иногда я всё же замечаю, как он сидит в своём кабинете, глядя на фотографии мамы. В эти моменты он кажется таким сломленным и одиноким. Они с мамой влюбились с первого взгляда. Это было сказкой, и их глаза всегда сверкали от счастья, когда они смотрели друг на друга. Не многие могут найти свою половину, но моим родителям это удалось. Даже после смерти мамы, отец продолжает любить её. И если сейчас он вдруг найдёт ту, кто будет делать его счастливым, я буду лишь рада. Это не будет предательством, но я всё же думаю, что мама хотела, чтобы отец был счастлив.

Когда ужин подходит к концу, приходит Элизабет. Она как всегда одета в своём любимом стиле. Обтягивающие тёмно-синие джинсы, чёрная майка и джинсовая куртка. На ногах массивные ботинки на шнурках, а через плечо закинута спортивная сумка. Выглядит она усталой, и я замечаю, что на ней нет ни капли макияжа. В последнее время это входит в привычку. Но мне всё ещё странно видеть её без жирных чёрных стрелок вокруг глаз.