Капрал нервно икнул и еще сильнее вытянулся по стойке смирно, словно хотел достать до потолка. Убитый был сыном градоначальника, и теперь всей Ночной страже грозило землетрясение, извержение вулкана, наводнение и ураган одновременно.

— Вы, кажется, забыли, что я отстранен от дела, — стараясь сохранять невозмутимость, во второй раз напомнил я.

— Видите! — зарычал Пшкевич. — Он еще и издевается… В такой трудный для города момент, когда все должны…

— Да, погодите вы! — поморщился капитан. — Градоначальник уверен в Вильке.

Я самоуверенно кивнул и, покосившись в сторону, с удовольствием заметил, как побагровел Рекар.

— Нужны немедленные результаты, — продолжил Брац, — поэтому я возвращаю вам дело. Но если вы не остановите убийцу за пять дней… вам не только придётся искать другую работу, но и другой город…

Я коротко кивнул.

— Постойте! — выдвинулся вперед красный, вспотевший Пшкевич.

Промокнув лоб кружевной салфеткой, он яростно уставился на Браца.

— Городской совет поручил мне контролировать ход следствия. Я не позволю!

Капитан пожевал губу и бухнулся в своё кресло:

— Что вы узнали в Зодчеке, пан Вильк? И не нужно делать такое лицо, – скривился он. — Ендрих Ночвицкий к вам явно не пива выпить заходил.

Я возвел очи горе. Куць бы побрал неуместную наблюдательность Браца. Хотя, пан Ендрих особо и не таился. Да и мне теперь незачем, дело-то вернули, можно и рассказать кое-что, всего при Пшкевиче не стоит.

— Пиво в рабочем столе не держу, — хмыкнул я. — А пан Ендрих всего-то зашел выразить благодарность за спасение сына и сердечно просил изловить треклятую тварь, наняв меня, смею заметить, как вольного боевого мага, а не сыщика Ночной стражи. В Зодчеке же я оказался по личному делу, намереваясь навестить тамошнего мастера-сноходца. Это уже на месте выяснилось, что пан сноходец, никто иной, как Ясь Дарецкий, давеча найденный убитым у черного хода музейного дома, — спокойно излагал я, возблагодарив богинь за умение врать не краснея.

— Вот как, — пробормотал Пшкевич, неодобрительно фыркнув, — катаетесь по Растии за счёт безутешного отца.

— Кажется, пан Рекар лучше меня знает, что было в Зодчеке.

Брац хмуро взглянул на Пшкевича.

— Позволите продолжить? — любезно спросил я.

Оба кивнули.

— Так вот, выяснилась прелюбопытнейшая вещь, Ясь Дарецкий дядя первой жертвы — Юзефа Ничека, который в этом музее работал реставратором.

— Прекрасно! — обрадовался капитан и даже привстал в кресле. — Хоть какие-то ниточки. Приступайте!

Я уж хотел поклониться и выйти, но Пшкевич так просто не отступал.

— А как же капрал Бродски? — взвизгнул он. — Вы приказали ему ехать с вами?

— Что вы! — отмахнулся я. — Поскольку я собирался уехать, то дал ему отгул. Мы встретились в Зодчеке, хоть и плыли на одном корабле. Он, со своей подругой Аланой де Керси, направлялся к мастеру-сноходцу по частному вопросу.

— Вы издеваетесь? — выдохнул Рекар.

— Нисколько, — кивнув ему, заметил я.

— На выяснение отношений сейчас нет времени, — отрезал Брац.

— Что вы нашли в доме сноходца? Улики? Вы не имеете права скрывать их от нас...

— Хотите, чтобы мы вывернули карманы? — иронично перебил я Пшкевича. Извольте, нам скрывать нечего. Пусть капитан убедится в необоснованности ваших претензий.

Рекар надулся, но всё же покачал рукой, мол давай-давай, показывай. Я пожал плечами. Заклятье сквозняком пролетело по одежде, освобождая личные вещи. Из наших с Мареком карманов выпорхнули монеты, кошельки, платки, блокноты. Из моего камзола вылетел и зазвенел футляр с колбами, а из брюк капрала длинная расческа с витой ручкой.

— Убедились?

Перед нами парили все привычные мелочи, но ничего особенного среди них не было.

— Идите, работайте, пан Вильк. Можете взять повозку. Завтра утром жду отчёт, — и, предвосхищая возражения, добавил: — А вы, пан Пшкевич, получите копию.

Я не смог скрыть торжествующую улыбку. Заставил наши вещи попрятаться обратно по карманам и, подхватив под руку бледного Марека, рванул к дверям.

— Когда об этом прослышит Люсинда, она меня сглазит, проклянёт и уничтожит, — забормотал капрал.

— Не хнычь, — буркнул я, — расколдую.

— Пан чародей, — встряли стражники, всё еще дожидавшиеся у кабинета Браца, и показали на подозрительного типа.

— В камеру пока, — отмахнулся я. — Позже разберусь. Лекаря к нему приведите, пусть посмотрит.

— Будет исполнено!

Мы уже мчались дальше по коридору.

— Тварь охотится на отпрысков кипелленских богатеев. И ты уж мне поверь, это неспроста! Кто-то, что-то замышляет.

— Зачем? — шмыгнул носом Марек.

— Хотел бы я знать.

Мы уже спустились на конюшню, когда я вспомнил про штаны.

Из рассказа Аланы де Керси,

младшего книгопродавца книжной лавки «У Моста»

Убираясь с причала, я едва не угодила под копыта запряженных в повозку лошадей. Возница разразился жуткой бранью, поминая меня по матушке до десятого колена. Но сунутый ему в руку серебряный, что та пробка, мигом заткнул фонтан ругательств. И краснолицый дядька, ещё минуту назад поносивший меня на чем свет стоит, почти любезно спросил, куда же везти благородную панну. Я задумалась. Домой не хотелось — слишком взбудоражили последние события, а значит заняться трактатом не получится, нервы и спешка там ни к чему. Отправляться за платьем уже поздно — ни одна портняжная лавка не работает в такое время. Дело медленно, но верно идёт к ночи и быстро сгущающиеся сумерки так и норовят перетечь в непроглядную темень. Желудок призывно буркнул, выводя меня из пустых раздумий, бутерброда, полученного на шхуне Мнишека явно было недостаточно. Мне снова хотелось есть, а ещё согреться и наконец-то расслабиться.

— Так куда едем-то? — нетерпеливо пробасил возница, начиная раздражаться снова.

— Пёсий мост, любезный пан, — уверенно произнесла я, — едем на Пёсий мост.

— Топиться что ль удумали, панна? — мрачно пошутил извозчик.

— Идея недурна, но ближе к лету. Нынче вода холодная, — не осталась я в долгу.

Кучер насмешливо фыркнул и цокнул на лошадей, понукая их сдвинуться с места.

Пёсий мост встретил меня фонарщиками, неспешно толкавшими свою тележку и громкой перепалкой, далеко разносившейся над вечерней рекой.

Румпель отчаянно жестикулируя,