– Это священное место? – спрашиваю я.

Йок кивает. Судя по тому, как его душа дрожит и трепещет, я могу сказать, что он боится. Но чего именно? Я иду через комнату к пролому в стене, игнорируя его протестующий шепот, и всматриваюсь в тени. Бесполезно; я ничего не вижу. Но отсюда эта глубокая, перемалывающая кости вибрация ощущается еще сильнее, чем раньше. Гул, жужжание. Музыкальное и вместе с тем немелодичное. Глубокое и темное, как прессованный камень в основании самого мира. Мой кристалл снова вспыхивает. Притяжение теперь такое сильное, что мне едва удается не броситься в этот проем.

У моего локтя возникает Йок. Он выставляет руку, преграждая мне путь.

– Туда вам спускаться нельзя, принцесса.

– Почему? – Я бросаю на него быстрый взгляд. – Людям что, не позволено поклоняться Ламруилу?

– Морар тор Граканак.

– Прошу прощения?

– Это истинное имя нашего бога. Того, кого вы зовете Ламруилом. Морар тор Граканак.

Я прочищаю горло, а затем пробую повторить. Это такой резкий, рычащий звук, что мои голосовые связки не в состоянии с ним справиться. Звучит так, будто я пытаюсь откашлять мокроту.

Йок качает головой, на его лице – отчаяние.

– Прошу, принцесса.

– Если мне нельзя посещать его дом, то как же мне узнать о вашем боге?

– А зачем вам что-то узнавать о Глубокой Тьме? У вас свои боги.

– Верно. Моя богиня – Норнала, богиня Единства. Я посвятила жизнь служению ей. – Я наклоняю голову, приподнимаю бровь и удерживаю взгляд Йока. – И именно служа своей богине, я и обязана узнать, чем живут мой муж и его народ.

Это ошарашивает Йока. От него летит новый всплеск сомнений. Я чувствую, как он пытается сформулировать протест, пытается найти слова, чтобы настоять на том, что я не невеста Короля Теней. Но он не уверен, а моя убежденность сбила его с толку.

– Для вас там внизу будет слишком темно, – наконец с отчаянием говорит он.

– А я не боюсь темноты. – Это ложь. Я боюсь. Потому что темнота в этом мире темнее всего, с чем я сталкивалась в моем собственном. Здесь темнота таится, она всегда где-то на краю поля зрения, готовая захватить и одолеть, и нет надежды, что будущий рассвет вновь заставит ее уступить. В этом мире свет – это неестественная форма бытия. В этом мире свет – это извращение. В этом мире тьма должна и однажды будет править безраздельно.

Но притяжение моего кристалла сильно, оно лишь нарастает вместе с моей потребностью понять, узнать источник. Какой еще выбор у меня есть? Отказаться от этих поисков, вернуться в свои комнаты и снова впасть в бесчувственное, бесконечное, ужасающее ожидание?

Нет. Если темнота должна меня поглотить, да будет так. Уж лучше умереть в поисках ответов.

На этот раз, когда я приближаюсь к трещине, Йок не пытается меня удержать. Он что-то злобно бурчит по-трольдски, но я его игнорирую. Держа кристалл перед собой, я сперва скольжу вперед одной ногой, затем другой. Пальцами ног нахожу острый край. Шаг. Это лестница, ведущая вниз, вниз, вниз…

Мне требуется каждая капля моего мужества, чтобы идти дальше.

Касаясь одной рукой для опоры шершавой неровной стены, я начинаю свой спуск. Один шаг. Два шага. Мой кристалл вспыхивает. Три шага, четыре. Кристалл вспыхивает вновь, ярче. И горит теперь дольше. Вот только это не такое сияние, что освещает или показывает. Я даже не уверена, что в самом деле что-то вижу, уж явно не глазами. Этот свет видит только мой дар. Насколько я могу судить, Йок не различает его вовсе, но слепо следует за мной.

И тем не менее моя уверенность растет. Вскоре меня окружает красная аура. Когда я закрываю глаза, она становится ярче, и пусть, быть может, это лишь воображение, но я словно ощущаю форму камней вокруг меня, отчетливей, чем видела бы глазами.

Далеко внизу нарастает скрежещущий, рычащий гул. Я что, слышу слова? Резкие трольдские слова. Какой-то напев. Молитва? Чем ниже я спускаюсь, тем сильнее я в этом уверена. Звучит жутко и в немалой степени пугающе.

Я достигаю конца лестницы. Внезапно я начинаю ощущать простор помещения. Я не вижу, не глазами. Но красное сияние моего кристалла волнами расходится в стороны, показывая моему дару пещерообразный зал. Я его ощущаю, слышу, чую, вдыхаю. У меня в голове он столь же отчетлив, как любое изображение. Глыбы различных форм и размеров выстроились передо мной в двенадцать идеальных рядов. А хотя, если посмотреть еще разок, то не глыбы. Люди. Трольды. Большие и маленькие. Согнувшиеся в позе подобострастной молитвы, их лица прижаты к земле, руки вытянуты вперед. Одежды на них нет, но каждый дюйм их кожи словно покрыт тонкий слоем пыли. Или же… камня?

Все молящиеся повернуты в одном направлении, в сторону дальнего конца зала. Там стоят кристаллы. Всего их семь, самый высокий – чуть выше четырех футов, они торчат под странными углами. Как и мой собственный кулон, их отполированные грани блестят и пульсируют искрой внутренней жизни, исходящей из их сердцевин. Эта пульсация омывает, набегая волна за волной. Мой камень отзывается на эту пульсацию. Я чувствую и другие отклики из окружающих меня стен, из зазубренного потолка над головой, из пола под ногами.

Мгновение я пребываю в благоговейном трепете и не замечаю двух фигур, стоящих возле кристаллов. Одна из них гораздо выше, чем другая, это массивное существо с плечами, напоминающими горы. Его длинные белые волосы блестят в этом странном свете кристаллов. Пусть его кожа и покрыта твердой каменной шкурой, каким-то образом он все равно красив. Точеный и сильный, словно полубог, созданный из камня.

Рядом с ним – вторая фигура. Женщина. Миниатюрнее, чем жрец, но не менее внушительная. Как и он, она обнажена – к чему скромность в столь полной темноте? Ее никто не видит, даже я – если не считать странного, не связанного со зрением восприятия мира. Но она несомненно красива. Величава, стройна и сильна. Как и у мужчины, ее волосы свободно спадают на спину, сияя, словно водопад. Она стоит на коленях перед скоплением из семи кристаллов и держит над ними свою левую руку, с которой капает кровь. Кровь, которую, как мне поначалу кажется, она держит в сложенной ковшиком ладони.

Затем я понимаю: ее ладонь разрезана. Кровь свежая, течет прямо из ее вен.

Пока я смотрю, мужчина подходит к ней с другой стороны, берет ее за правую руку и тоже поднимает ее над кристаллами. Она даже не морщится,