– Пошли вы оба! И ты! И ты, сволочь! – срывающимся голосом, стараясь не переходить на крик, выдавал Черный. Только старательно приглядевшись, Дамаск увидел его призрачный силуэт, тыкающий пальцем сначала в него, а затем в Шаха. – Этот демон меня чуть не поймал. Он смотрел прямо на меня! У него этот медальон еще поганый был, как у этого лимоса слащавого, так он что-то буркнул и прям на меня зырел все этом время! Он меч вытащил. Меч! Рубанул меня да промазал! Слава Оркусу, волна хлестанула, я смотаться успел! Если вам так нужно это зелье, то идете и сами его доставайте! Дебилы!…

Высказав свое недвусмысленное мнение, Бирм прошел к кровати Белого и с размаху на нее плюхнулся, так что слегка испуганно смотрящий на него Ганс даже подлетел в воздух на сантиметр. В каюте повисло молчание. Дамаск и Шах обменялись взглядами. Даже скорпус не знал, что на это сказать.

Шумно дыша, показывая тем самым крайнюю степень своего негодования, Бирм потянулся к фрукту-звезде под названием карамболь, окатив при этом сидящего напротив Шаха ледяным взглядом. До него не сразу дошло, что парень-то смотрит прямо на него.

Лишь спустя минуту, надкусывая сочный фрукт, Черный вдруг замер и уставился на сидящего рядом Ганса. Все взгляды были обращены в его сторону и вот тут-то все встало на свои места.

– Ах ты мракобесина! – завопил Бирм, запуская в Белого карамболь. – Ты не мог сказать, что магия твоя сойти может!

Дамаск успел увернуться.

– А я знал!?

Этот ответ настолько сильно разозлил Черного, что он с ревом вскочил с кровати и кинулся на Белого. С разбегу получилось так, что сначала парни вписались в стену, а затем с грохотом повалились на пол. Нельзя сказать, что зрелище отличалось красотой и изяществом. Силы были явно на стороне Бирма, так как он превосходил и по росту, и по крепости телосложения. Но Дамаск брал энтузиазмом, энергично колошматя своего черного брата.

За этой яростной бойней котят, с явным интересом наблюдал Шах, мысленно подумывая, что хорошо все-таки, что эти двое маги. С такими бойцами в своей команде и в переулок страшно выйти. Бывший предводитель Скорпусов был частым свидетелем (а зачастую и прямым участником) разборок на улицах Керибюса. Повидал он всякое, иногда доходило до смертей, но, честно говоря, на такую мышиную возню даже смотреть было стыдно.

"Ай да принцессы мне достались…" – презрительно подумал про себя Шах. Но ход разборок вдруг резко начал набирать опасные обороты, когда Черный очередным перекатом оказался сверху Дамаска, схватил его за волосы и пару раз приложил лицом о деревянные доски пола. Скорпус решил вмешаться. Он неторопливо переставил тарелки с подноса на столик и взял алюминиевый узорный блин в руки.

– Иди-ка сюда, Шлепок.

Напуганный мальчишка быстро подбежал к Шаху, готовый выполнить любое его поручение.

– Возьми-ка поднос… А теперь иди и от души бей им по харе Черному, чтоб успокоился, – монотонно объяснил скорпус.

Шлепку очень хотелось вступиться за Белого и проучить напавшего на него негодяя. Что собственно он и сделал, подбежав и с размаху впечатав посудиной в лицо Черного, так что тонкий металл даже немного выгнулся.

Тараканья склока закончилась. Дамаск перевернулся на спину держась за окровавленное лицо, а почти уже проявившийся Бирм пытался остановить полупрозрачную кровь, капающую из носа и лопнувших пухлых губ. Шлепок, держа в руках оружие своего преступления, поспешил обратно к Шаху, опасаясь мести Черного.

– Мне тут в голову мысль пришла… – как ни в чем не бывало, произнес скорпус, спустя несколько минут: – Раз такое дело, у Белого все лицо вон вдребезги. Почему бы ему не сходить к Мастеру и не попросить зелья. Вот так вот напрямую. Ведь, очевидно же, что этот старикан испытывает к тебе симпатию.

– Чего? – прогнусавил Дамаск, зажимая нос.

– Чего ты не понял? – раздраженно переспросил Шах.

– Не даст он мне ничего.

– Он несколько часов потратил, чтобы уговорить тебя ехать в Квихл. Не заставить, а уговорить! Он мог бы просто посадить тебя под волшебный замок до самого конца путешествия и все. Но не сделал этого. Вдобавок выделил тебе отдельную каюту, кормит, поит, делать ничего не заставляет. Значит твое доброе расположение ему зачем-то нужно. Так что иди и проси у него зелье.

Изначально, испытывая ненависть лишь к Бирму, Дамаск теперь чувствовал острую неприязнь и к Шаху. Все болело, лицо гадко пульсировало, хотелось послать куда подальше всех на свете! Но вместо этого, Белый поднялся и молча направился к выходу.

– И будь понаглей! – донеслось ему в спину.

– Иди ты в задницу, Шах… – послышался негромкий голос Бирма из-за захлопнутой двери.

Удивленные взгляды сопровождали Дамаска до самого чулана Мастера. Толи оттого что вид крови был привычен квихельмам, толи их просто не интересовало, где парень так искалечился, но никто и не подумал поинтересоваться о причинах столь чудного преображения мальчика, у которого, в принципе, на этом корабле, не могло возникнуть никаких проблем.

Дамаск не постучал, а пробарабанил в дверь. Разрешения войти он дожидаться не стал, нагло ввалившись в чудную каюту. Небрежно закинувший на переговорный стол свои длинные ноги и читающий толстую книгу в потрепанном переплете, Мастер Кутред оторвался от желтых страниц и с легким недоумением посмотрел на своего гостя, поверх прямоугольной стекляшки на своем носу.

– Здрасте! – очень громким и недовольным тоном произнес Дамаск.

Мастер захлопнул книгу, произнес непонятное слово, после которого стекляшка на его переносице исчезла, а затем спокойно ответил:

– Здравствуй, Дамаск. Что с тобой приключилось? Ты пришел ко мне, чтобы на кого-то пожаловаться?

– Пожаловаться? – непонимающе переспросил Белый, сбитый последним вопросом. – На кого мне жаловаться?

– Позволю себе предположить, на того, кто разбил тебе лицо.

Дамаск даже слегка оскорбился. Это каким надо быть трусом, чтобы ходить на кого-то жаловаться. Он маг! и сам может за себя постоять!

– Я не из этих… – угрюмо выдавил из себя Белый, сдерживая злость на то, что Мастер заподозрил его в таком непотребстве.

– Тогда что же привело тебя ко мне?

Громко шмыгнув и вытерев рукавом кровавую соплю, Дамаск без обиняков спросил:

– Хочу попросить у вас черного целительного зелья.

Долгие секунды Мастер смотрел на мальчика без какого-либо выражения на лице. Белого это нисколько не смутило. Он был зол, поэтому все что происходило воспринимал как вызов, готовый в любую минуту кинуться чуть ли не в драку.

– Хорошо. Держи, – доставая из переднего кармашка на своем поясе маленькую склянку черной жидкости, сказал Кутред.

Медлить Дамаск не стал, быстро пересекая каюту. Он уже было потянулся к крохотной бутылочке, которую Мастер держал двумя пальцами за горлышко, как неожиданно мужчина зажал ее в кулаке, с неподдельным интересом спросив: