Белый не стал придумывать. Он бесхитростно отвечал на все вопросы главного квихельма, немного стыдясь, что умалчивает о троих невидимых пассажирах на корабле. Когда речь зашла о магических способностях, Дамаск честно рассказал, что магия проснулась в нем чуть больше суток назад. После разговора, Белый поблагодарил за то, что Мастер принял его с Шахом на корабль и попросил высадить их в эссорском порту, на что Кутред крайне удивился и начал предлагать ему отправиться в некий Квихл. И не просто предлагать, а усиленно настаивать!

Главный квихельм гарантировал мальчикам защиту от Атонаха, кров, пищу, знания, убеждал, что Шаху нужна помощь, а в Квихле есть замечательная савира, которая мертвого может поставить на ноги, да и простые лекари там знали толк во врачевании и целительском искусстве. Но самым основным аргументом являлось то, что король керибюсского Дна никогда не пойдет против квихельмов, будь у него хоть армия из пятидесяти магов.

Если изначально Дамаск подыскивал наиболее удачный момент, чтобы поинтересоваться, кто же такие эти квихельмы, то после такого заявления ему даже стало как-то неудобно. Складывалось впечатление, что это сверхлюди, о которых знают все кроме него. Самое ужасное, теперь Белый не знал, как отказать Мастеру, а отказать он непременно собирался. Ему жутко не понравились все эти его посулы на будущее счастье и благоденствие. Примерно также всегда напускал разноцветный туман и Атонах. Дамаск не для того бежал от одного иллюзора, чтобы попасть к другим.

В итоге, юный маг, прямо глядя в жесткие черные глаза Кутреда, сказал, что им необходимо попасть в Эссор, на что квихельм, подумав несколько мгновений, предложил иной путь. По его замыслу, керибюсские ребята отправятся с ними в Квихл, где Шах получит помощь, а после этого, если им там не понравится, Мастер лично посадит их на корабль до Эссора.

Когда такой человек дает слово, ему сложно не поверить. Решив, что ничего плохого не случится, если они смотаются до загадочного Квихла, Дамаск согласился, с удивлением заметив явное облегчение на лице Мастера. Что оно означало, он не понял и мысленно поставил галочку на этом моменте.

Они проговорили до самого вечера, и когда Белый вышел из маленького чулана, Илар уже тонул в океане, растворяясь в нем алыми разводами.

Лимос по имени Тонг, давно ждущий юного мага и несколько часов смело восседающий прямо на бортике корабля, тут же спрыгнул и подбежал, чтобы сопроводить его к Шаху. Куда на когге можно было сопровождать оставалось для Дамаска сложнейшей головоломкой, но на палубе, и правда, не было скорпуса, да и членов экипажа он насчитал всего пятерых. Куда посреди океана мог испариться остальной экипаж?

Ответ нашелся, когда лимос открыл люк в полу и спустился на нижнюю палубу. В когге была еще одна палуба! Здесь находились начищенные до блеска пушки, и, построившись в линейку, стояли шестеро квихельмов. Перед ними, ввинченная в пол, блестела небольшая металлическая банка. Самый ближний из квихельмов, облаченный в странные каменные рукавицы, ударял по крышке сосуда, из которого выпрыгивала огненная змея расплавленного… нечто, а остальные мужчины в совершенно невероятных текучих, словно живых, перчатках, похожих на струящуюся воду, ловили эту раскаленную колбасу, равномерно остужая ее до серебряного цвета. В итоге, получалось нечто очень похожее на толстый металлический канат.

Когда Дамаск в полном недоумении воскликнул о своем потрясении, узкоглазый Тонг лишь хмыкнул и сказал, что здесь не две, а три палубы и что Младшие ученики изготавливают ядовитые тросы на случай, если на них нападет нуармутский змий, которого нельзя убить, но можно парализовать на несколько дней такими вот тросами.

Работа квихельмов удивила Белого, но не так как наличие на крохотном когге трех палуб. На логичный вопрос: "Как!?", парень, пожав плечами, ответил, что это все магия грагелей. Они мастера в таких трюках. Квихельмы часто заказывали у них корабли, пушки и магические артефакты. Брали серокожие дорого, но цена себя оправдывала.

Они спустились еще ниже на один уровень, и, после того как Тонг запустил своего спутника в отдельно отстроенную каюту, на подобии чулана на верхней палубе, Дамаск, наконец-таки, увидел Шаха. Он лежал на одной из двух небольших кроватей, закинув руку на лицо. Рядом с ним стоял маленький столик с графином воды и полупустая тарелка с финиками. Это помещение походило на обычную комнату, освещаемую магическими лампами с голубым огоньком внутри, от света которых Шах выглядел еще хуже. Удивительно, но здесь даже качки не ощущалось! Складывалось впечатление, что они не на корабле.

Как только дверь захлопнулась, а шаги лимоса затихли, замерший на пороге Дамаск неуверенно произнес:

– Черный?

– Я здесь, – тут же последовал ответ на керабском (между собой, по негласному договору, они общались на этом языке).

– Где Ганс и Шлепок?

– Сидят на кровати.

Белый глянул на пустую кровать, которая предназначалась ему, и увидел на ней вмятин двух маленьких поп. Все были на месте. От мысли, что у них все получилось, что они смогли убежать из Керибюса, от Атонаха, приятно затрепыхало сердце. Дамаск расслаблено подошел к своей постели и устало на нее плюхнулся.

– Как Шах? Приходил в себя? – спросил он, доставая из тарелки пару фиников без косточек.

– Я в себе, – раздался в ответ глухой безжизненный голос скорпуса.

– Ты как?

– О, чудесно, чудесно. Не прочь повторить.

Дамаска это слегка обидело.

– Где мы? – все также раздавлено произнес Шах.

– Разве Черный тебе не рассказал?

– Я не знал, что он и мелкие здесь.

Дамаск неодобрительно уставился в пустоту, где, по его мнению, находился Черный.

– Так, заканчивайте уже грызться друг с другом. У нас не должно быть секретов между собой и уж тем более каких-то обид. Нам это может слишком дорого обойтись. Начните уже нормально общаться. Шах, тебя это тоже касается.

Повисло гробовое молчание. Чтобы услышать реакцию на свои слова, Дамаск настойчивым голосом спросил:

– Бирм?

– Ну, – слегка недовольно ответил Черный, в знак согласия и принятия таких правил.

– Шах?

– Я тут при чем? Я против Черного никогда ничего не имел. Это он вечно баранится.

Дамаск прямо кожей ощутил, как эти слова привели Бирма в ярость, но он, во славу всех святых, смолчал.

– Так где мы? – как ни в чем не бывало, повторил свой вопрос Шах.

– Мы на том самом красном когге. Он принадлежит каким-то квихельмам…

– Кому, кому!? – перебил Белого скорпус, убрав руку с лица и уставившись на него красными глазами.

– Квихельмам. Вроде бы так они себя называли. А кто это?

Бывший предводитель Скорпусов смотрел на него со смесью ужаса и непонимания.

– Мы у квихельмов? – наконец, севшим голосом выдавил он из себя.